Иллюзии

«Когда Чейз мне пел. Когда мы снова полюбили друг друга».

Отогнав назойливые мысли, Джиллиан ответила:

— Около двух недель назад. — Мягкость в ее голосе исчезла вместе с воспоминаниями о любви. — Я думала, что она принадлежит одной из его любовниц. Вы можете забрать эти серьги, Джек. И я не хочу, чтобы вы возвращали мне бриллиантовую.

Джиллиан снова повернулась к окну, а Джек обратился к человеку, который смотрел на нее с нескрываемой мукой:

— Давай закончим с нашим делом, Чейз.

— Согласен.

Руководствуясь пометками, сделанными во время разговора с Фрэнком Расселом, Джек задал Чейзу ряд вопросов, уточняя детали, известные только полиции, и даже попросил назвать кличку любимого кота Фрэнка. Чейз отвечал на все вопросы быстро и точно, и Джек поверил в то, что перед ним действительно Чейз Карлтон, особенно когда он назвал известную в обществе красавицу Ванессу, последнюю из его многочисленных любовниц.

— Я сейчас уеду, — проговорил Джек, исчерпав все вопросы. — Мне надо подумать, как лучше преподнести прессе все, что с вами случилось. Я не сделаю ни одного шага, предварительно не посоветовавшись с вами.

— Пожалуйста, не делайте различия между этими убийствами и другими, — вмешалась Джиллиан. — Семьи жертв хотят как можно скорее узнать правду, так же как и остальные, кто, зная, что убийства прекратились, продолжают бояться, что они возобновятся вновь.

— Сообщения в газетах не будут отличаться от всех прочих, Джиллиан, — заверил ее Джек. — Но если вы передумаете, дайте мне знать, и я покажу вам текст, прежде чем его опубликуют.

— Мне не надо ничего показывать, Джек. Для меня это не имеет никакого значения.

* * *

Чейза очень интересовало, посмотрит ли она на него еще хоть раз, и как только Джек ушел, она на него посмотрела и, как показалось Чейзу, во взгляде ее сверкала ненависть.

— Ты еще хуже, чем был он, — прошипела она холодным, злым голосом. — Он мучился оттого, что делал, а ты…

«Твои глаза становились ярко-голубыми от удовольствия… и это ярко-голубое было счастьем, которое ты испытал, жестоко обманывая меня, а я по глупости принимала его за любовь».

— Тебе это нравилось, правда, Чейз? Ты чувствовал себя победителем, когда соблазнял меня, чтобы добиться признания. — Джиллиан вдруг замолчала, внезапно осознав, как далеко он зашел, добиваясь от нее правды. — Когда простой соблазн не сработал, вернее сказать, не сработал так быстро, как тебе бы хотелось, ты решил меня напугать. Ведь тормоза были в порядке, разве не так? Это был хитрый план, к которому ты прибегнул, чтобы заставить меня доверить тебе мою жизнь, мое сердце, а потом затащить в постель.

Она посмотрела в по-зимнему серые глаза. Сейчас они были ледяными, непроницаемыми, и по их взгляду ничего нельзя было прочитать. Ее взгляд не мог оторваться от их ледяной поверхности, и она старалась не вспоминать, какими голубыми они были вчера вечером, какими нежными и какими любящими. Ее воспоминания невольно обратились к ночи любви, но эти воспоминания только еще сильнее разожгли ее ненависть.

— Сколько секунд прошло после того, как мы закончили заниматься любовью и ты попросил меня рассказать тебе, что произошло в тот вечер?

— Совсем мало, Джиллиан. — Холодный и насмешливый голос принадлежал другому Чейзу Карлтону — чужому и жестокому. — Столько, сколько мне понадобилось, чтобы перевести дыхание.

— Я ненавижу тебя!

— Я знаю, — произнес Чейз все так же насмешливо, все так же равнодушно, и она возненавидела себя еще больше.

«Она должна ненавидеть меня, — объяснил он своему разбитому сердцу. — Ей нужно возненавидеть меня, чтобы поскорее забыть. Не позволяй ей видеть, что я люблю ее всем сердцем, — приказал он шепоту надежды, которая не хотела умирать. — Не смей!»

Чейз слушал ее, а сердце отчаянно молило его сделать все возможное, чтобы убедить ее снова поверить в его любовь. Но Чейз старался не слушать эту мольбу, он яростно сражался со своей любовью, твердо решив ради ее же пользы убежать от нее как можно дальше, и чем скорее, тем лучше. Он не мог, не имел права просить ее побыть с ним хотя бы еще одну минуту, хотя бы еще одно мгновение, вынуждая ее смотреть на зеркальное отражение человека, который был носителем зла.

Чейз ездил в Лос-Анджелес, чтобы отомстить за убийство и узнать о себе всю правду. Вздох дремотного моря уже отомстил за смерть пятерых молодых женщин, а Чейз преуспел в поисках правды о своей семье. Он был аристократом от рождения, а не нищим ублюдком, и от него отказались лишь потому, что его родителям нужен был единственный наследник, единственный кронпринц на их троне. Его брат-близнец был человеком одаренным, но его, так же как и Чейза, терзали душевные муки. Вместе бы они составили единое целое, но по отдельности каждый из них обладал массой недостатков, и оба они были недостойны Джиллиан.

— Я ухожу.

— Почему бы не уйти мне? — возразила Джиллиан. — Клермонт принадлежал твоим родителям. Он твой по праву.

— Здесь нет ничего моего. — «Особенно того единственного сокровища, в котором я нуждаюсь, — тебя».