Илиада

Пусть напоследок тебя угостит он торжественным пиром

180 В кущах своих, чтобы должное ты получил без урона.

Ты, Агамемнон могучий, вперед и к другому ахейцу

Сам справедливее будь: унижения нет властелину

С мужем искать примиренья, которого сам оскорбил он».

Сыну Лаэрта немедля ответствовал царь Агамемнон:

185 «Радуясь, речи твои, Лаэртид благородный, я слушал;

Истину ты говорил и о всем рассуждал справедливо.

Клятву готов произнесть я, как самое сердце велит мне,

И перед богом клятву неложную! Сын же Пелеев

Здесь между тем да останется, сколько ни жаждущий боя;

190 Здесь и другие останьтесь, ахейцы, пока из-под сеней

Придут дары и пока совершу я священные клятвы.

Дело сие, Одиссей, на тебя самого возлагаю.

Ты, благороднейших юношей в стане армейском избравши,

Все те дары, что вчера обещали мы дать Ахиллесу,

195 Сам принеси с корабля моего и жен приведи нам.

Ты ж мне, Талфибий, скорее в ахейском стане обширном

Вепря нашед, уготовь на заклание Зевсу и Солнцу».

Сыну Атрея ответствовал вновь Ахиллес быстроногий:

«Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

200 После, в другое время о том вам заботиться лучше,

В час, как отдых короткий от тягостной брани случится,

И как гнев в моем сердце не столько свирепствовать будет.

Трупы еще перед нами лежат пораженных, которых

Гектор свирепый убил, как Зевс даровал ему славу, —

205 Вы же народ приглашаете к пище! Не так бы я думал:

Я бы теперь же советовал в битву идти аргивянам,

Гладным и тощим; и только вечерний, пред западом солнца,

Пир уготовить всеобщий, когда мы отмстим поруганье.

Прежде сего никакое питье, никакая мне пища

210 Верно в уста не войдет, перед другом моим бездыханным!

Он у меня среди кущи, истерзанный медью жестокой,

К двери ногами лежит распростертый: кругом его други

Плачут печальные! Нет, у меня в помышленьи не пища:

Битва, и кровь, и врагов умирающих страшные стоны!»

215 Вновь, обратяся к нему, говорил Одиссей многоумный:

«О Ахиллес Пелейон, величайший воитель ахейский!

Ты знаменитей меня, а не меньше того и сильнее

В битве копьем; но тебя, о герой, превзойду я далеко

Знанием: прежде родился я, больше тебя я изведал.

220 Пусть же душа у тебя укротится моим убежденьем:

Скоро сердце людей пресыщается в битве убийством,

Где уже множество класов медь по земле разостлала;

Жатва становится скудной, как скоро весы наклоняет

Зевс Эгиох, меж племен человеческих браней решитель.

225 Нет, не утробою должно ахейцам крушиться о мертвых:

Много ахейских сынов, ежедневно ряды над рядами,

Падают: кто ж и когда бы успел отдохнуть от печали?

Долг наш земле предавать испустившего дух человека,

Твердость в душе сохраняя, поплакавши день над умершим;

230 Тем же, которые живы от гибельных битв остаются,

Должно питьем и едой укрепляться, чтоб с ревностью новой

Каждому против врагов и всегда без усталости биться,

Медью покрывшися крепкою. Нет, да никто из народа

В стане не медлит, приказа для войск ожидая другого!

235 Пагубен будет приказ сей для каждого, кто б ни остался,

Между судов укрывался. Нет, на троян конеборных

Ныне мы все пойдем и воздвигнем жестокую битву!»

Рек — и с собою сынов знаменитого Нестора взял он,

Мегеса, отрасль Филея, вождя Мериона, Фоаса

240 И Меланиппа вождя с Ликомедом, Крейоновым сыном.

Вместе они поспешили царя Агамемнона к сени.

Скоро, как было сказано слово, исполнено дело:

Семь Ахиллесу обещанных в сени треножников взяли;

Двадцать блестящих лаханей, двенадцать коней пышногривых;

245 Вывели вместе и жен непорочных, работниц искусных

Семь, и осьмую румяноланитую Брисову дочерь.

С златом же сам Одиссей, отвесивши десять талантов,

Шел впереди; а юноши следом с другими дарами.

Их пред собраньем они положили. Атрид Агамемнон

250 Встал; провозвестник Талфибий, голосом богу подобный,

Вепря руками держа, предстал пред владыку народа.

Царь Агамемнон, стремительно нож обнаживши десною,

Острый, всегда у него при влагалище мечном висящий,

С вепря щетины отсек для начатков и, руки воздевши,

255 Зевсу владыке молился. Ахеяне окрест сидели

Тихо, с приличным вниманием слушая слово царево;

Он же, моляся, вещал, на пространное небо взирая:

«Зевс да будет свидетелем, бог высочайший, сильнейший!

Солнце, Земля и Эриннии, те, что в жилищах подземных

260 Грозно карают смертных, которые ложно клялися!

Я здесь клянусь, что на Брисову дочь руки я не поднял,

К ложу неволя ее, иль к чему бы то ни было нудя;

Нет, безмятежной она под моим оставалася кровом!

Если ж поклялся я ложно, да боги меня покарают

265 Всеми бедами, какими карают они вероломных!»

Рек — и гортань кабана отсекает суровою медью.

Жертву Талфибий в пучину глубокую моря седого

Рыбам на снедь, размахавши, поверг. Ахиллес быстроногий

Думен восстал и так говорил между сонма данаев:

270 «Зевс! беды жестокие ты посылаешь на смертных!

Нет, никогда б у меня Агамемнон властительный в персях

Сердца на гнев не подвиг; никаким бы сей девы коварством

Он против воли моей не похитил; но Зевс, несомненно,

Зевс восхотел толь многим ахеянам смерть уготовить!

275 К завтраку, други, спешите, и после начнем нападенье!»

Так произнесши, собрание быстрое он распускает.