Икс-металл

Но что касается превращения девушки в бенгальскую тигрицу, то, Шварц, обратите ваше внимание на следующее обстоятельство: превращение произошло под покровом темноты, так сказать. Когда дымное облако скрыло на мгновение девушку от наших взоров, крак! — и девушку заменили настоящим тигром. Проделано это артистически, но все же это только фокус! Не смотрите на меня, Шварц, такими дикими глазами! Дело осложняется, признаюсь. Вы, должно быть, ошалеете, и мне придется думать о том, как бы вас повенчать. Да еще с кем? С ее божественностью, самой богиней Санниа!

Но стоп, стоп, мой друг Шварц!

Теперь многое и очень многое становится мне понятным!

Так вот почему ежедневно кто-нибудь объявляется «макази»!

У жрецов имеется один, может быть, два, может быть, десяток тигров-людоедов. Сами вулоды — вегетарианцы: насколько мы с вами знаем, во всем Вулоджистане нет ни единого животного. Ни коров, ни лошадей, ни собак. Птицы объявлены «табу», их убивать запрещено. А тигров вегетарианцами никак не сделаешь. Они требуют мяса, непременно свежего и сочного мяса. И господа шарлатаны в жреческих тогах являются поставщиками мяса для тигров, но какого мяса — человеческого.

— Пфуй, какая гадость! Нет, надо что-нибудь придумать, и я придумаю, или… или пусть меня слопают эти самые тигры!

— Но подождите, Шварц! Теперь начинается новый номер программы. Посмотрим, посмотрим! Ага! Мы увидим атлетические упражнения моих молодых питомцев!

В самом деле, пол над огненным потоком снова сомкнулся, на арену выступили молодые вулоды из касты воинов, которые и принялись за разнообразнейшие физические упражнения, как то: бег взапуски, прыганье, метание копий, примерный бой на мечах и так далее.

По временам лилась кровь, но это не привлекало ничьего внимания.

За вулодами пришла очередь Леонара.

Увлеченный созерцанием атлетической борьбы вулодов, я как-то не обращал внимания на остальное. Как-то случайно подняв глаза, я задрожал всем телом: опять над ареной, с боку ее, на постаменте полулежала та же самая сказочная фигура — полуженщины-полутигрицы. В бинокль я видел, какими до безумия печальными, тоскующими глазами глядела «богиня Санниа» на атлетов, на Леонара. Почти не сознавая, что делаю, я перепрыгнул барьер, отделявший меня от арены, на которой уже возился Леонар, показывая пораженным вулодам действительно удивительные вещи: он двумя пальцами скручивал довольно толстую железную пластинку в трубку, он, казалось, легким ударом ребра ладони сшибал стальные штанги, словно тростинки, и так далее. Но не это влекло меня.

Я хотел пробраться как можно ближе к полуженщине-полутигрице. И это мне удалось.

И когда я стоял возле постамента, на котором возлежала «богиня Санниа», я услышал жалобно молящий девический голос, прошептавший мне по-английски слова:

— Чужеземец! Именем Неба умоляю тебя, помоги мне! Спаси меня, кто бы ты ни был! Я бедная девушка, которую заставляют играть роль кровожадной богини. Но я не хочу, не хочу…

В это время Алледин прибежал ко мне и поторопился увести меня с арены, на которой показывал свои фокусы Леонар.

Я шел за жрецом, спотыкаясь, чувствуя, что мое сердце готово разорваться.

А толпа вулодов криками удивления и восторга выражала свое одобрение выходкам Леонара, который совершенно вошел в роль циркового атлета…

IX

Со времени праздника богини Санниа прошло около полугода, а мы все еще оставались в Вулоджистане.

Мне очень редко приходилось видеться и говорить с Шарлем Леонаром, и, право, временами я совершенно отказывался понимать его поведение.

Он и всегда отличался странностями, а теперь, казалось мне, чудил больше, чем когда-либо.

— Я болен, я очень болен! — уверял он меня при встрече, хотя я ясно видел, что он здоров и силен. — Вы не верите мне, Шварц? О, как огорчает меня это недоверие. Но я в самом деле болен, и ваши же друзья-жрецы пичкают меня лекарствами, производя надо мной всяческие эксперименты, покуда остающиеся без результатов. Спросите у них, правду ли говорю я! Однажды я даже лежал в их больничке, так сказать, под наблюдением. Видите, насколько все это серьезно?

— Но в чем же выражается ваша болезнь?

— Неврастения, мой дорогой друг. Удивительно интересная форма неврастении, которая, как вам известно, чрезвычайно любит фантазировать. Например, я страдаю бессонницей ночью, а днем сваливаюсь и засыпаю на два или три часа. Потом, я не могу провести двух ночей подряд в одном и том же месте. Нет, право же!

Что вы смотрите на меня таким странным взглядом? Вы вспомните цыган? Разве они не одержимы страстью кочевать, странствовать в течение всей их жизни?

Ну, и я подвержен теперь той же страсти к бродяжничеству. Бедные жрецы выбились из сил, стремясь при помощи лекарств, массажа, кровопусканий и прочей медицинской ахинеи побороть эту страсть к бродяжничеству, но болезнь моя упорна, друг мой Шварц! И я все странствую, странствую…

— Вы попросту морочите всем головы, Леонар! — бесцеремонно отозвался я. — Не знаю, для какого черта только придумали вы эту, именно эту, комедию!