Икона и крест

До меня доносится еле слышный звук. Кажется, из спальни Зоулы. Наверное, она пошла в ванную комнату. Потом стон. Или скулеж – тихий-тихий. Я не уверен, что действительно слышу его.

Я лежу трупом – с навостренными ушами и стучащим в груди сердцем.

Грохот! А следом вопль! Такой громкий, что больно ушам. Я вылетаю из постели и кидаюсь к двери. Распахнувшись, она ударяет меня по носу. Я чувствую теплую кровь, мне очень больно. Передо мной чей-то темный силуэт. Он может принадлежать Зоуле, но вот его кулак врезается в мое плечо. Я лягаю противника в живот. Моя ступня угодила во что-то мягкое, а пальцам стало больно. Мой противник охает, я лягаю опять – на этот раз краем ступни. Неужели Зоула мертва?

Теперь мой враг наносит удары в темноту. Они не достигают цели, и я бросаюсь на него, воспользовавшись своим девяностокилограммовым телом как тараном.

Неизвестный падает навзничь. Раздается два отчетливых удара: его затылок задевает косяк, а потом он бьется о пол лестничной площадки. Я бросаюсь на него сверху. Он хватает меня за волосы, а я давлю большими пальцами ему на глаза. Человек пугается и изо всех сил трясет головой, а я продолжаю нащупывать его глазные яблоки. Тогда он меняет тактику и с силой тычет пальцем мне в глаз. Мне приходится отпустить его и откатиться в сторону. Теперь на меня садятся верхом и, помахав кулаками, сдавливают горло, что есть мочи нажимая большими пальцами. Я пытаюсь отвести руки противника, но тот навалился всем весом.

Я не могу дышать. Мне страшно. Я пытаюсь нащупать его глаза, а перед моими собственными уже пляшут огоньки. Его ногти все глубже впиваются в мой кадык.

Тут раздается какой-то металлический звук. Неизвестный воет, словно раненый пес. Отпускает меня и с трудом поднимается на ноги. Слышна легкая возня. Нападавший с грохотом скатывается с лестницы, бежит по коридору внизу и хлопает входной дверью – так, что дрожит весь дом.

Свет включается, и я вижу Зоулу. Она, в пижаме с плюшевыми мишками и месяцами, торжествует, сердится, пылает румянцем… В руках у нее сковородка. Кажется, чугунная. Такой можно вдребезги разбить череп.

– Хорошо я ему врезала?

Зоула в душе. Сквозь щель под дверью доносится шум воды. За двойным стеклопакетом шумит Лондон.

Меня мутит, и я наклоняюсь над раковиной. Тошнота проходит, я включаю воду и подставляюсь под холодную струю. Потом осторожно промокаю голову – вытирать очень уж больно. Наливаю в чайник немного воды и смотрю на бешеное синее пламя. Глянуть в зеркало у меня не хватает духу. Не сейчас. И тут накатывает боль. Болит все: голова, горло, живот, нос…

Особенно нос. Хорошо хоть кровь течь перестала.

Вода уже не шумит. Через мгновение появляется Зоула: снизу желтое полотенце, на голове розовое. На лбу красуется кровоподтек. Я вспоминаю, что на мне только трусы.

– Давай позвоним в полицию, – предлагаю я ей.

Чайник закипает, я ищу растворимый кофе и чашки. С желудком у меня по-прежнему неладно.

В ее голосе слышится гнев.

– Что-то в этой рукописи есть, Гарри!

– С какой новости начать – с плохой или хорошей?

Она сердито машет рукой.

– Рукопись им не досталась, – говорю.

Я уже принес манускрипт из своей спальни.

– А плохая новость?

– Они унесли мой лэптоп. Там есть файл с дневником Огилви.

– Но об этом дневнике им известно не больше, чем нам.

– Ошибаешься, Зоула. Они не могут не знать, что ищут.

– Тогда давай обыграем их на их же поле.

Она вытирает волосы, осторожно обходя кровоподтек на лбу. Ее голос доносится сквозь розовое полотенце.

– Серьезно? Ты и вправду хочешь продолжать?

Зоула останавливается и удивленно смотрит на меня из-под полотенца.

– Ни о чем другом я и не думаю!

Она включает фен в розетку и начинает вытворять всякие штуки с щипцами для волос.

– По силам нам такое, Гарри? Я могла бы взять на две недели отгул…

– Согласен, – говорю я как ни в чем не бывало. – Бог знает, чем это для нас закончится, но у меня есть обязанности перед клиенткой… юной женщиной вамп…

– Между прочим, наши соперники еще могут вернуться. Их было двое. Один ждал внизу.

– В следующий раз они, возможно, прихватят с собой оружие, – предположил я.

Что такое оружие, я знал и пообщался с ним немало. До того как уволиться из армии, я успел побывать в Северной Ирландии, Косово и Заливе. После чего выбрал жизнь поспокойней. В этом, сдается мне, я похож на Динвуди.

– Ты все еще не выкинул из головы ту выдумку? Что Теббита убили за дневник?

– Соглашайся, Зоула. Я опять оказался прав.

Меня начинает трясти. Она выключает фен, садится к кухонному столу, наливает молоко, берет обеими руками большую кружку с кофе, подтягивает на дюйм полотенце и окидывает меня распутным взглядом.

– Ты живешь один, да?

– Как ты догадалась?

– Никто не сможет жить с таким самодовольным индюком.

Она отпивает кофе и вздыхает.

– У тебя я тоже не вижу никаких признаков сожителя, – замечаю я.

– Я была замужем за восхитительным человеком. Познакомилась с ним в Венеции, семь лет тому назад. Мы разведены.

– Немудрено. Наверное, он не мог с тобою ужиться?

– Я оказалась для него слишком любвеобильной. Он не поспевал.