Их позвал горизонт

Теперь мы знаем, как проходил полет. Видимо, Андрэ все-таки не удалось добиться непроницаемости оболочки шара. К тому же она пропитывается влагой, туман, морось оседают на канатах в виде инея. Отяжелевший воздушный шар опускается все ниже. Никакие попытки облегчить его, чтобы вновь подняться, не приносят успеха.

Гондола бьется о торосистый лед. 12 июля Андрэ записывает в дневнике: "Хоть бы поесть спокойно… задеваем землю и "штемпелюем" приблизительно через каждые 50 метров… отовсюду каплет, и шар сильно отяжелел…"

13 июля удары о лед становятся настолько частыми, что это вызывает морскую болезнь у Стриндберга. Андрэ сильно ударяется обо что-то головой.

В 20 часов они выбрасывают из гондолы все, что можно, в том числе 200 килограммов продуктов. Но это помогает ненадолго. Туман сгущается, и около 22 часов 30 минут гондола снова начинает биться о лед.

В ночь на 14 июля "Орел" закончил свой путь приблизительно в 300 километрах от Шпицбергена и в 350 километрах от Земли Франца-Иосифа. Шведы решили идти по льдам к Земле Франца-Иосифа: там еще до начала экспедиции на случай вынужденной посадки был устроен вспомогательный склад продовольствия. Но встречный дрейф оказался непреодолимым, они повернули к Шпицбергену, а с наступлением зимы построили снежную хижину на дрейфующем льду.

В дневниковых записях нет и ноты отчаяния, нет и намека на какие-либо разногласия среди участников экспедиции.

В конце сентября льдину, на которой они жили, поднесло к острову Белый, она раскололась. Пришлось перебраться на берег.

Последняя запись в дневнике датирована 3 октября: "Хижина и льдина не могли больше служить для нас приютом… Имущество наше разбросало по разным льдинам, а льдины уплывали и туда и сюда, так что надо было поторапливаться… По счастью, погода была хорошая и работа спорилась. С такими товарищами можно выпутаться из каких угодно обстоятельств…"

На этом дневник Андрэ обрывается. А в книжке-календаре Стриндберга на листках за октябрь записи еще некоторое время продолжаются. Но они предельно лаконичны и ничего не объясняют:

"2 — Ночью наша льдина раскололась у самой хижины. 3 — 4 — Положение напряженное. 5 — Перебрались на берег. 6 — Метель, разведка. 7 — Переезд. 17 — Домой 7,5 утра".

Более поздних записей в дневниках нет. Мы не знаем, что стало причиной смерти Андрэ и его товарищей. В лагере найдено достаточно мяса и консервов, боеприпасов для ружей, спичек и топлива, так что людям вряд ли могла угрожать смерть от голода и холода.

Вероятно, Нильс Стриндберг погиб раньше, возможно, произошел какой-то несчастный случай — он мог провалиться в воду, переохладиться…

Соломон Андрэ и Кнут Френкель в момент смерти мирно лежали в палатке. Что могло случиться с ними?

Высказывалось предположение, что они погибли во сне в результате отравления угарным газом работающего примуса. Палатка аэронавтов, сделанная из материала оболочки шара, была достаточно газонепроницаемой, а окись углерода, как известно, не имеет запаха. Было и другое предположение: на лагерь ночью сошла лавина. И наконец, третье: причиной смерти стало сырое медвежье мясо, аэронавты погибли от трихинеллёза. Возбудители этой болезни — личинки трихинеллы, — попадая в желудок человека, разносятся током крови по всему организму и внедряются в мышечные ткани. Они могут внедриться и в сердечную мышцу, что иногда приводит к внезапному инфаркту.

Насколько можно судить по дневникам, болезненные симптомы, появившиеся у Андрэ и его товарищей еще во время похода по дрейфующим льдам, в целом соответствуют клинической картине трихинеллёза. Более того, в остатках мяса, найденных в лагере, действительно были обнаружены личинки трихинеллы.

И все-таки вряд ли мы когда-нибудь установим точно причины смерти первых полярных аэронавтов. Да так ли уж это важно? Пожалуй, и при самом удачном стечении обстоятельств они были обречены. И прекрасно понимали это.

Мужественно и гордо звучит запись в дневнике Андрэ: "Довольно-таки странное чувство — парить вот так над Полярным морем. Первыми пролететь здесь на воздушном шаре. Скоро ли появятся у нас последователи? Сочтут ли нас сумасшедшими или последуют нашему примеру? Не стану отрицать, что все трое мы испытываем горделивое чувство. Мы считали, что спокойно можем принять смерть, сделав то, что мы сделали…"

Задумайтесь, читатель: "…то, что мы сделали!" Или все-таки то, чего мы добились? Что важно — победа или путь к ней?

Всю свою жизнь Роберт Пири подчинил исполнению мечты о покорении полюса. "Не раз я возвращался из великой замерзшей пустыни побежденный, измученный и обессиленный, иногда изувеченный, убежденный, что это — моя последняя попытка… Но не проходило года, как меня снова обуревало хорошо знакомое мне ощущение беспокойства… Меня невыразимо тянуло туда, к безграничным ледяным просторам, я жаждал борьбы с застывшей стихией".

Пири уже за пятьдесят, но он не хочет мириться с неудачами.