Их новенькая. Том 1

– Можешь не продолжать! – останавливает она меня взмахом руки, но я замечаю, как дергаются морщинистые уголки её губ в короткой улыбке. – Если честно, я считала тебя умнее, но раз ты копишь на машину, они же так необходимы подросткам, чтобы показывать свою важность… В общем, всё, Ани, уходи, ты за две минуты умудрилась меня сильно утомить.

– Хорошего вам вечера, мисс Лейн, – смеюсь я и направляюсь к стойке, по дороге собирая оставленные на столах кружки после кофе или чая.

– Из-за чего на этот раз ворчала наша старушка? – кивает подбородком на мисс Лейн Джек, хозяин кафе и по совместительству бариста.

– Испугалась, что я брошу работу, ради учёбы, – улыбаюсь я, оставляя за стойкой поднос, а затем и снятый с себя фартук. – Я побегу. Увидимся завтра.

– Лёгкого первого учебного дня, Ани, – желает мне Джек на прощание.

И я снова чувствую это.

Как сердце тревожно замирает на мгновение и отправляется в скоростной забег, долбя по рёбрам. Американские колледжи восхищают меня с детских лет – я обожаю фильмы и сериалы про студентов, родом из США. Впрочем, я обожаю всё из кинематографа этой страны. Моей страны. Теперь.

С ума сойти, верно?

Бэлл ждёт меня в машине, припаркованной здесь же, с краю дороги. Я ей киваю и разворачиваюсь лицом к кафе. Небольшое по-домашнему уютное здание, находящиеся на углу улиц 17-ой и Бродвей. С левой стороны у кафе есть своя веранда, обнесённая тонкими деревянными стенами, сплошь увитыми плющом и цветами. Попасть на неё можно только из зала кафе, туда ведут широкие, стеклянные двери. Сплошные стены с трёх сторон из зелени, а с четвёртой – из красного кирпича и широкие зонтики над столами создают ощущение таинственности, тепла и настоящего домашнего уюта.

Я нашла это место, когда исследовала город. И улица, которая носит название Бродвей, меня привлекала особенно. Так я и забрела в КофеХаус на 18-ой улице. Я мгновенно влюбилась в полосатые маркизы* над окнами, в кирпичный фасад, в резное дерево ограждения на входе, у которого стояло зелёное деревце в большом горшке. Внутри меня ожидали разномастные столы и стулья, высокая стойка у стены справа и за ней несколько, висящих на разном уровне, грифельных досок с сегодняшним меню, написанных белым мелом.

Им требовалась официантка, а я как раз хотела накопить на машину и как можно чаще практиковать свой английский, чтобы насовсем избавиться от акцента.

Я вздрагиваю от гудка машины и сужаю глаза на свою подругу. С ней мы, кстати, познакомились тут же. Девчонка, моя ровесница, настоящий крепкий орешек по части общения, но стоило мне подобрать к ней ключик, как она открылась для меня с разных сторон: превосходное чувство юмора на грани сарказма, хорошая составляющая пофигизма и острый ум. Единственное чего ей недоставало – это уверенности в себе. Но кто из нас может похвастаться тем, что в совершенстве владеет этим качеством, верно? Сомнения в том или ином вопросе наши вечные спутники.

Я открываю дверцу и сажусь в машину:

– Ты мой герой, я тебе уже говорила?

– Раз шестьдесят пять, но кто считает? – усмехается Бэлл и заводит машину.

– Спасибо, что возишься со мной. В прямом смысле этого слова, – смеюсь я.

Бэлл ведёт машину вперёд по Бродвей-авеню и бросает на меня быстрый взгляд, её белокурые кудряшки, обрамляющие круглое лицо, треплет ветер из открытого окна:

– Словно у меня есть более важные дела. Всё нормально, Ани, я рада подвозить тебя до дома.

Я улыбаюсь и высовываю руку из окна, чтобы ловить растопыренными пальцами сопротивление тёплого, калифорнийского воздуха. Что примечательно, в Санта-Монике, штат Калифорния, США, из-за географического положения в июне часто бывает облачно и прохладно, в то время как в самом Лос-Анджелесе может быть тепло и солнечно. Сама я не застала этого времени, мы переехали сюда в середине июля, но даже тогда ощущалась влажная прохлада. Зато теперь впереди самый жаркий месяц этой местности – сентябрь.

Вскоре мы достигаем художественной школы, в окнах которой видны мольберты и пара начинающих художников у двух из них, и Бэлла поворачивает машину налево, мягко вклиниваясь в негустой поток авто, едущих по 14-ой улице.

Теперь нам всё время прямо, мимо разнообразных предприятий, фирм, Мемориал-парка, городских квартир, огромного и ухоженного кладбища, начальной школы Роджерса – вплоть до Ашленд-авеню. Но ещё раньше мы проедем заправку – последний рубеж, отделяющий городской район от спального. Вот, с этого-то места и можно любоваться красивыми домами, ухоженными лужайками, карликовыми пальмами или какой-другой растительностью. Я до сих пор не могу осознать, что мне выпала такая возможность, как жить в подобном месте.

Рядом с Тихим океаном! А чего стоит пирс Санта-Моники, появлявшийся во многих фильмах, и увиденный мной в живую!

Ожившая мечта простой девчонки, родом пусть и из культурной столицы России, но довольно уставшая от её беспробудной серости и частого дождя.