Он объяснил: два часа назад привезли молодого человека с тремя огнестрельными ранениями, с трассы, примерно оттуда же, откуда и тех пятерых. Русский, был без сознания, большая потеря крови. С двумя пулями -в предплечье и в грудине -- ему все ясно, а вот третья застряла в районе селезенки, у него сомнения по тактике операции, не согласится ли коллега провести небольшой консилиум?
Док, понятное дело, охотно согласился. Русский, огнестрельные ранения, с того же места. И примерно в то же время. Я и сам принял бы участие в консилиуме, но с моей стороны это было бы просто нахальством. Неуважением к медицине. А я ее уважал. Особенно хирургию.
Больница была маленькая, уютная и почти пустая. Всего четверо или пятеро ходячих больных сидели в креслах в холле и смотрели телевизор. Минут через тридцать Док и местный хирург вышли из палаты с кипой рентгеновских снимков в руках, заканчивая обсуждать тактику предстоящей операции. Прямо военная терминология. Потом Док снял с себя белый халат, накинул мне на плечи и кивнул на дверь палаты:
-- Зайди поговори.
-- О чем? -- удивился я.
-- Поймешь. Я сказал коллеге, что ты хочешь расспросить соотечественника, откуда он. Может, нужно что родным передать. Коллега дал любезное разрешение поговорить с ним.
-- Только недолговременно, -- предупредил врач. -- Болной в сознании, но очен слабоватый.
-- Три минуты, -- пообещал я и вошел в палату.
На высокой белой кровати лежал под капельницей рыжий водила -- тот самый, что встречал нас в аэропорту в Никосии.
Твою мать. Только этого поворота сюжета нам и недоставало в нашей и без того донельзя запутанной пьесе!
Я придвинул к кровати стул, сел, как Некрасов у постели больного Белинского, и спросил:
-- Узнаешь?
Рыжий кивнул.
-- Это ты грузовиком перекрыл нам дорогу? Он снова кивнул.
-- Кто в тебя стрелял?
-- Не знаю. Из машины. С ходу.
-- Из джипа?
-- Нет. Из спортивной, красной.
-- Из темно-вишневой "альфа-ромео"?
-- Да. Она выскочила, когда джип взорвался.
-- Кто был в джипе?
-- Люди Хруста. Он был в деле с Паном.
-- Хруста арестовал Интерпол.
-- Дело осталось.
-- Какое дело?
Он не ответил. Лишь на его бледном лице с проступившими сквозь бледность веснушками появилась как бы обиженная усмешка.
-- Какое дело? -- повторил я.
-- Ладно дуру гнать... А то ты не знаешь.
Я не стал настаивать на ответе. Было неясно, на сколько ему хватит сил говорить, а у меня были вопросы поважней, чем дела этих бандюг.
-- Почему ты не сидел в Нови Дворе, как было приказано?
-- Мы сидели. Они нас нашли. По мерсовскому микроавтобусу. По билетам. Еще в Варшаве засекли. И вели до Нови Двора.
-- Они не могли успеть перехватить вас в Варшаве.
-- Мы... это... в Афинах погуляли немного.
-- Сколько?
-- Ну... два дня.
-- Понятно. Акрополь посмотрели. Погуляли-то хоть хорошо?
Он промолчал, но его ответ меня интересовал, как вчерашняя погода на Кубе.
-- Зачем они вас искали?
-- Выйти на вас... Они сначала думали -- мы. Потом поверили.
-- Они вас пытали? -- догадался я.
Он молча кивнул. Честное слово, мне его даже стало жалко. И куда их черт несет, этих придурков? Сидел бы себе в своих Люберцах или Химках, крутил бы баранку какого-нибудь "зилка" или такси, подался бы, наконец, в "челноки"! Так нет же, в крутые потянуло. Вот и стал крутым.
-- Отец у тебя есть?
-- Ну!
-- А мать?
-- Есть.
-- Братья? Сестры?
-- Сеструха... младшая. А что?
-- Ничего. Хороший у нее брат. Защита и опора. Ладно, продолжим. Что было дальше?
-- Они отвезли меня... в Ларнаку. Чтобы я показал вас.
-- И ты показал?
-- Да... вы как раз уезжали на "ситроене".
-- Откуда они нас пасли?
-- От турецкой границы. Хозяин "Эр-вояжа" рассказал, что вы в Стамбул за товаром, а потом домой через Болгарию и Румынию.
-- Где они взяли оружие?
-- Не знаю. Когда джип пришел в Малко Тырново, там уже все было. Сначала мы шли за вами. Потом обогнали... А потом...
-- Что было потом, я и сам знаю... В палату заглянул Док:
-- Сережа, закругляйся.
-- Все, еще только пара вопросов... Где остальные двое твоих корешей? -- спросил я, когда дверь за Доком закрылась.
-- Там, в Нови Дворе.
-- В мотеле?
-- Нет. Их держат в старой сыроварне, с километр от мотеля.
-- Под охраной?
-- Да.
-- Сколько человек в охране?
-- Трое или четверо, точно не знаю.
-- Чего они там ждут?
-- Ну, чего... вас, конечно.
-- Зачем?
-- Кончай, а? -- попросил рыжий. -- Чего ты из меня жилы тянешь? "Зачем!" Вы же всю дурь забрали! "Зачем!.." Я тебе все сказал. Как есть. Что мне теперь делать?
-- Это ты у меня спрашиваешь? -- удивился я. Он снова помолчал, потом как-то безнадежно вздохнул и ответил:
-- Мне больше не у кого спросить.
Н-да. Такие признания обязывают. Я даже разозлился. Да что я ему, Макаренко? Папа с мамой? Справочная "09"? Но...
-- Ладно, -- сказал я. -- Первое: выздоравливать. Второе: когда будут допрашивать болгарские полицейские, отвечать четко. Был на Кипре, деньги пропил, возвращаешься домой автостопом. Проголосовал перед джипом, оттуда выстрелили. Никакого "строена" не видел, взрыва не видел. Ничего не видел -потерял сознание. Очнулся уже в больнице. Понял?
Он кивнул.
-- Паспорт есть? -- продолжал я.