Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Так, например, в 1995 г. под эгидой ФСБ и СВР был выпущен в свет сборник документов под ошеломляющим названием «Секреты Гитлера на столе у Сталина». Под номером один шел украшенный грифом «совершенно секретно» отчет… о пресс-конференции английского посла в Москве С. Крипса. Следующим «секретом Гитлера» был отчет НКГБ СССР «об откликах в кругах дипломатического корпуса по вопросу о заключении договора между СССР и Югославией».^{104} В последние годы книжки подобного сорта пошли косяком. Составлены подробные списки: «сорок неопровержимых предупреждений разведки», «сто сорок предупреждений…». В качестве одного из «неопровержимых» приводится донесение пограничников о том, что польские деревенские бабы с западного берега Буга кричали: «Русские! Берегитесь! На вас немцы скоро нападут…»

Как гласит замечательная французская поговорка, «даже самая красивая девушка не может дать больше, чем у нее есть». Содержание и достоверность донесений советских (как и любых других) разведслужб определялись прежде всего и главным образом наличием «источников», т. е. завербованных носителей секретной информации. Все остальные, все эти загадочные штирлицы и радистки кэт могли лишь с большими или меньшими искажениями и запаздыванием транслировать в Москву полученную от «источников» информацию; транслировать, но не генерировать ее. В контексте «тайны 22 июня» обсуждать сорок или сто сорок сообщений, полученных от вечно голодных журналистов, продажных депутатов, коммивояжеров и жены немецкого посла, нет ни малейшего смысла — подобные «источники» не имели и малейшего доступа к документам высшего военно-политического руководства Германии. Что они могли сообщить, кроме разнообразных сплетен, включая дезинформацию германских спецслужб, преднамеренно распространяемую в подобной среде?

Что же касается немецких генералов и офицеров, завербованных советской разведкой, то их перечень не займет у нас много места. Это один-единственный человек, обер-лейтенант Харо Шульце-Бойзен, сотрудник разведывательного отдела штаба люфтваффе[38]. Старший лейтенант старался изо всех сил, но по своему служебному положению он находился слишком далеко от тех кабинетов, в которых принимались решения; фактически он собирал и передавал советской разведке слухи, циркулирующие в коридорах штаба люфтваффе. Иногда (особенно в сугубо авиационных вопросах) эти слухи отражали реальные события, не менее часто Шульце-Бойзен становился «источником», через который дезинформация германских спецслужб потоком лилась в Москву.

В начале XXI века «соловьи ФСБ» встрепенулись и с гордостью сообщили доверчивой публике, что раньше они морочили ей голову байками про судьбоносные сообщения Рихарда Зорге («сами понимаете, товарищи, время было непростое, и не обо всем можно было говорить прямо…»), но вот теперь-то они вспомнили и расскажут Чистую Правду. Оказывается, был компетентный «источник», и было достоверное сообщение о дате начала «Барбароссы». 19 июня 1941 г. сотрудник гестапо, гауптштурмфюрер Вилли Леман (агентурный псевдоним «Брайтенбах») встретился с представителем советской разведки и рассказал ему о том, что война начнется 22 июня в 3 часа утра. Публике были сообщены мельчайшие подробности: где происходила встреча, какие условные сигналы использовались, как был в тот день одет Леман («усталый, в несвежей рубашке») и т. п.

Тем не менее, вопросы остаются. Вопрос первый — откуда сам Леман все это узнал? Запытал до смерти армейского полковника? Существует простое и незыблемое правило: секретная информация сообщается только тем, кому она нужна для исполнения служебных обязанностей, и только в том объеме, какой необходим для исполнения обязанностей. Гауптштурмфюрер гестапо (это звание соответствует капитану в вермахте) В. Леман занимался контрразведывательным обеспечением предприятий оборонной промышленности; проще говоря — следил за тем, чтобы на военном заводе ничего не взорвали и через проходную не вынесли секретный чертеж, его «невидимый фронт» пролегал в сотнях километров от Буга и Немана. Зачем, для какой надобности ему информация о дне (тем более — о часе!) начала наступления на Восточном фронте?