Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Теперь постараемся взглянуть на ситуацию «с другой стороны фронта». Из немецких документов со всей определенностью следует, что двухдневное (24–25 июня) сражение с танками в районе Кузница, Сокулка, Сидра в реальности было, однако оценки его масштаба давались различные и часто противоречивые. Начнем прежде всего с Журнала боевых действий 20 АК (именно его дивизии приняли на себя главный удар КМГ Болдина), а в обширном массиве информации постараемся найти ответ всего на два вопроса: сколько танков увидели немцы на поле боя и сколько танков им удалось уничтожить (точнее говоря, назвать уничтоженными).

«24 июня… Около 10.00 передовая боевая полковая группа (256-я пд) была атакована танками противника из района Сокулка (это первое сообщение о начавшемся контрударе, причем, судя по времени и географии, это не были танки 4-й или 7-й танковых дивизий; скорее всего, речь идет о частях 29-й мд, которая раньше других соединений 6-го мехкорпуса выдвинулась на рубеж р. Лососьна. – М.С. ). Атаки противника были успешно отражены…

Примерно в 12.00 боевая группа 481-го пехотного полка 256 пд форсировала р. Лососьна… Задача корпуса – дальнейшее наступление на Индура. Между тем, усиливаются танковые атаки противника (около полудня) на позиции 481 пп. В ходе боевых действий было уничтожено большое количество танков противника. Стало необходимым отвести назад на прежние позиции авангард 256-й дивизии, который продвинулся уже восточнее Подлипки (н.п. в 5 км восточнее Кузницы. – М.С. ) . 162-я дивизия также была атакована танками противника с юга со стороны Сидра (и это сообщение, вероятно, связано с действиями 29-й мд. – М.С. ) . Эти атаки также были успешно отбиты.

Батареи противника с позиций восточнее Сокулка вели огонь по Кузнице и существенно мешали 256-й дивизии выполнять ее боевую задачу (судя по дальности стрельбы, это первое и последнее упоминание о действиях 124-го гаубичного арт-полка. – М.С. ) . Атаки наших пикирующих бомбардировщиков разбили эти батареи и, кроме того, уничтожили танки противника…

Около 17.30 штабу армии по радиосвязи доложили, что в районе Лунно, Индура, Сокулка наблюдается большое скопление танков противника (вероятно, они вышли на исходную позицию для атаки). Продолжающиеся танковые атаки противника позволяют предположить, что противник намеревается вернуть себе Кузницу и вытеснить 256-ю дивизию из образованного ею плацдарма [на восточном берегу р. Лососьна].

До вечера 256-я дивизия успешно отразила 12 танковых атак противника. В ходе боев было подбито примерно 80 танков противника. При этом особо отличились 210-й дивизион «штурмовых орудий» и 2-й дивизион 4-го зенитного полка (приданные корпусу подразделения. – М.С. ) . 162-я дивизия во время продвижения на Сидра также должна была отражать танковые атаки противника. Подбито более 20 танков противника.

Около 21.00 штаб 162-й дивизии докладывает о неожиданно мощной танковой атаке противника на Сидра. Так как дивизия приняла боевой порядок для наступления и не было организовано сплошного фронта обороны, то возникла угроза прорыва танков противника. На какое-то время возникла критическая ситуация, которую вскоре удалось все же разрешить…

Итоговая сводка за 24 июня. Ход боев: после занятия ранним утром 24 июня Кузницы наступление 256-й пд продолжалось на Подлипки. 12 мощных танковых атак противника с юго-западного и юго-восточного направлений остановили наступление дивизии. Несмотря на массированные атаки (около 100 танков с артиллерийской поддержкой), противнику так и не удалось продвинуться до Кузницы». [411]

Утреннее (от 7.00 25 июня) донесение штаба 9-й Армии вермахта уже фиксирует начавшийся отход ударной группировки противника на восток: «Вчерашние танковые атаки Кузницы и района южнее Гродно, видимо, завершены. По дорогам Индура, Россь и Индура, Большая Берестовица в неизвестном направлении движутся крупные моторизованные колонны» . Однако уже в 18.05 штаб армии вынужден признать: «Юго-западнее Гродно, на линии Домброва, Сидра, Кузница продолжаются танковые атаки». [471] Не вполне понятно – как связать это сообщение с предыдущим (об отходе крупных мехколонн на восток), но днем 25 июня кто-то действительно атаковал, причем еще большими силами, позиции 20 АК у Кузницы. В ЖБД корпуса читаем:

«25 июня… 14.00. Генерал Кауффман, командир 256 пд лично докладывает о мощной танковой атаке противника, в том числе сверхтяжелых танков, на Kузницу и позиции его дивизии (около 200 танков) с юго-восточного направления (это, как можно судить по выявленным немецким документам, самая крупная танковая атака июня 41-го года на всем Восточном фронте. – М.С. ) . Штаб корпуса тотчас же запросил пикирующие бомбардировщики, которые быстро взлетели и рассеяли атаку противника с ощутимыми для него потерями…» [411]

Вероятно, именно этот эпизод боя отражен в описании боевых действий 8-го авиакорпуса люфтваффе: «С рассветом 25 июня русские продолжают свои контратаки западнее Гродно у Кузницы и у Домбровы-Белостоцкой. На это в 4 часа дня следует наше первое ответное действие с хорошим успехом. Здесь снова уничтожается много танков и машин. Штурмовики в давно испытанной манере идут на кавалерию, артиллерию на конной тяге и на пехоту. Русские отступают, местами бегут в направлении на Белосток и на Волковыск». [425]

В ночь с 25 на 26 июня командование 20 АК выпускает приказ, в котором ставит задачу на переход к обороне и подводит итоги двух дней боев: «20-й армейский корпус смог отразить 24.06 и 25.06 многочисленные, иногда очень сильные атаки противника в полосе фронта 162-й и 256-й дивизий. При этом части 256-й дивизии, действуя в обороне, отбили 13 атак противника и уничтожили 108 танков; войска 162-й дивизии к настоящему времени уничтожили 56 танков противника. Дивизиям была оказана мощная поддержка 2-м дивизионом 4-го зенитного полка, подбившим 21 танк противника, и частями 8-го авиационного корпуса, которые только 25.06 уничтожили 43 танка, 44 грузовика и 5 артиллерийских батарей противника». [427]

Итак, даже в самых массированных атаках участвовало – по оценке самих атакованных – от 100 до 200 танков (при этом не будем забывать о том, что «у страха глаза велики», а времени и нервов для хладнокровных подсчетов в момент атаки вражеских танков обычно не хватает). Всего за два дня заявлено уничтоженными 228 танков; на какой «коэффициент завышения» надо поделить это число – об этом сегодня можно только гадать.

Примечательно, что в вечернем (от 22.00 25 июня) донесении штаба 9-й Армии дана гораздо более уничижительная оценка действий советских танковых частей: «Танковые бои около Гродно не являются крупным запланированным наступлением, скорее это были отдельные атаки (10–20 танков) местного значения. Контратаки имели целью приостановить наступление немецких войск на Индуру. Иногда в подбитых танках находили людей в гражданской одежде. В лесах обнаружены брошенные танки». [472] Утро вечера мудреней, и в утреннем (от 8.00 26 июня) донесении немецкие штабисты «догадались», наконец, о том, что означают брошенные экипажами танки: « Обнаруженные в лесах неповрежденные танки без экипажей позволяют сделать вывод о том, что экипажи ожидают в на-дежных укрытиях момента для нападения ». [473] Другое объяснение в головы офицеров вермахта не пришло…

Как и следовало ожидать, самый сильный удар (и самые большие заявленные победы) пришелся на долю 256-й пд у Кузницы, т. е. в полосе действий 4-й и 7-й танковых дивизий. Типы подбитых танков не указаны, однако из документа видно, что наибольшее число подбитых танков заявлено пехотными дивизиями, противотанковое вооружение которых состояло из 37-мм «колотушек» (и в лучшем случае – двух 50-мм ПТО на пехотный полк); реальную техническую возможность поразить Т-34 и КВ имели только зенитчики, но у них, судя по тексту приказа, заявлен всего 21 танк.

К удаче для историков, сохранился и весьма подробный доклад «О действиях и успехах 2-го дивизиона 4-го зенитного полка в период 22–27.6.41 г.». [428] В состав дивизиона входило пять подразделений (батарей) с порядковыми номерами от 6 до 10 (в немецком зенитном полку была принята сквозная нумерация по всем трем дивизионам). Тяжелые 88-мм зенитки в количестве четырех штук были только в трех батареях (в данном случае в 6-й, 7-й и 8-й), две другие батареи (9-я и 10-я) имели по 12 легких 20-мм зениток каждая; кроме того, 6-я батарея имела две 20-мм зенитки. Таким образом, расстрелять четыре сотни советских танков «новых типов» предстояло одной дюжине 88-мм зениток. В реальности все было несколько иначе:

«Около 13.00 24 июня обе батареи (8-я и 9-я) заняли позиции на высоте 236, юго-восточнее Подлипки, в 4 км юго-восточнее Кузница. Продвижение передовых частей остановилось. Вражеские танки атаковали наши позиции с начала второй половины дня до позднего вечера. Уже при первой атаке, по приказу обоих командиров батарей, все орудия были рассредоточены на передних скатах высот для противодействия атакующей бронетехнике и ее уничтожения. В ходе жестокого оборонительного боя, под непрерывным пулеметным огнем с танков (да, именно так в тексте, и это очень странно, учитывая, что КВ или Т-34 мог ответить не только «пулеметным огнем», но и полновесным 76-мм снарядом. – М.С. ) было отбито 9 атак противника. До 18.30 24.06.41 двумя батареями было уничтожено в общей сложности 20 танков противника. Исключительные мужество и отвагу проявили командиры 8-й и 9-й батарей обер-лейтенанты Турм и Диккель…

6-я батарея около 14.00 24 июня оставила позиции в 2 км юго-западнее Кузницы и переместилась на возвышенность двумя километрами восточнее Кузницы. Задачи: ПВО, а также защита от атак танков, которые выдвигались с юга на Кузницу. В 16.50 15 танков противника двигались в направлении Лунно, Кузница. 6-я батарея открыла огонь и уничтожила 5 танков. Остальные танки отступили .

В ночь с 24 на 25.06.41 около 3.45 три танка противника атаковали позиции 8-й и 9-й батарей. Одна вражеская машина была уничтожена, остальные отошли…

25 июня около 4.30 7-я батарея полка передислоцировалась из района севернее Кузницы в расположение 162-й пд для противодействия замеченной у Сидра бронетехнике противника и ее уничтожения. После выполнения задачи 7-я батарея вернулась в 256-ю пд на позиции севернее Кузница». [428]

И это – все. Дальше в докладе отмечаются лишь отдельные стычки с небольшими группами танков. Общий итог: за пять дней войны зенитчиками заявлен 31 подбитый танк противника (типы машин не указаны, сам факт появления тяжелых танков вообще никак не упоминается). Однако самое впечатляющее – это перечень собственных потерь: «Всего за период 22–27 июня дивизион потерял 9 человек ранеными, 1 человек впоследствии умер от ран» . Два дня « жестокого оборонительного боя» (да и остальные дни личный состав провел не в турпоходе), много подбитых танков противника, 1 убитый, 8 раненых.

Лебежаны, Новая Мышь

Вечером 27 июня в штабе Западного фронта (к тому моменту он уже переместился в Могилев) была составлена Оперсводка № 8. Связь командования фронта со штабами распадающихся корпусов и армий уже почти отсутствовала, донесения доставлялись за сотни км делегатами связи, поэтому не приходится удивляться тому, что в сводке за 27 июня упоминались события и местоположение войск предыдущих дней. Были в Оперсводке № 8 и такие слова:

«6-й механизированный корпус – 4-я танковая дивизия к 18.00 24.6.41 г. сосредоточилась в районе Лебежаны, Новая Мышь, имея потери до 20–26 %, главным образом за счет мелких танков; танки КВ не всегда несут потери даже от прямых попаданий бомб.

7-я танковая дивизия была на марше между Волковыск и Барановичи, ведя бой арьергардами западнее Волковыск.

Мотоциклетный полк 6-го механизированного корпуса, понеся большие потери, к 23.00 24.6.41 г. сосредоточился в районе Столбцы». [429]

Незатейливая фраза про район сосредоточения и состояние 4-й тд вызвала неподдельный интерес читателей и писателей; беглый поиск по Интернету по запросу «Лебежаны, Новая Мышь» дает сотни ссылок. Увы, внимание публики привлекло вовсе не то, что там было по-настоящему интересно, а вполне заурядная констатация факта ( «танки КВ не всегда несут потери даже от прямых попаданий бомб» ) [139] . Процитировали сводку практически все авторы, писавшие про боевые действия КМГ Болдина (это придает тексту солидность – ссылка на настоящий «архивный» документ, подробная, вплоть до упоминаний крохотных местечек, география ТВД), сомнений, удивлений, возражений ни у кого не было.

Работая над своей первой книгой («Бочка и обручи»), я попытался было найти эти самые Лебежаны, Новая Мышь, но сколько ни разглядывал доступные мне карты района Сокулка, Кузница, Индура, а обнаружить эти или созвучные им названия населенных пунктов не смог. Прошло время, и до меня дошел быстрый Интернет и поисковая система Google-map. Новая Мышь [140] обнаружилась мгновенно – 4 км северо-западнее Барановичи, на другой стороне магистральной автострады. В довоенной Польше это был административный центр гмины (волости по-русски); было в той гмине и местечко Лебежаны, но на современных картах его уже нет.

Как это понимать? От Старое Дубовое, Индура, Кузница (именно там вроде бы сражалась 24–25 июня 4-я танковая дивизия) до Барановичи 170 км по кратчайшему дорожному направлению (проселком до Крынки и затем через Б. Берестовицу на магистральное шоссе). По ходу движения неизбежно предстоит пересечь четыре (!) реки: Свислочь, Россь, Зельвянка, Щара. Да, не самые большие реки, не Амур с Енисеем, но и для переправы через них танкам нужен мост. И не деревенский бревенчатый мостик, а серьезное сооружение, способное выдержать 30-тонный Т-34 и 50-тонный КВ. Таких мостов в тех местах немного, навести паромную переправу требуемой грузоподъемности – совсем непросто, особенно принимая во внимание безостановочные бомбовые удары вражеской авиации (оперативное значение шоссе Белосток, Барановичи немцы прекрасно понимали).

Так и это еще не все! К утру 24 июня 47-й танковый корпус вермахта вышел к Слониму, и весь день 24 июня (как и два следующих дня) в полосе Слоним, Барановичи шел ожесточенный бой, причем с переменным успехом. В такой обстановке «проскочить мышью» через Слоним к Барановичам (40 км по современной дороге) было бы совсем непросто; скорее всего, пришлось обходить Слоним с севера, по лесам и болотам, а это дополнительные потери времени.

Резюме: для того, чтобы вечером 24 июня оказаться в районе Лебежаны, Новая Мышь, танковая дивизия должна была начать движение от Грудека (исходная точка сосредоточения танковых дивизий 6 МК) никак не позднее утра 23 июня. 170 км пути и четыре переправы за два дня – это предел реальных маршевых возможностей танковых частей Красной Армии того времени. Другими словами, на поле боя у Кузницы дивизия даже не заезжала.

Можно ли делать столь далеко идущие выводы на основании одной даты в одном-единственном документе? Конечно, нет. Составители (или публикаторы, что также возможно) оперсводки № 8 могли элементарно ошибиться с указанием даты, девочка-машинистка не на ту клавишу нажала, и 27 июня превратилось в 24; правду сказать, «девочка ошиблась» дважды – там ведь рядом есть еще и упоминание о мотоциклетном полку 6-го мехкорпуса, каковой полк «к 23.00 24.6.41 г. сосредоточился в районе Столбцы», т. е. пронесся еще 60 км от Барановичи на северо-восток… В любом случае, я не стал ничего менять/дополнять при последующих пере-изданиях книги – до того момента, когда в архивном фонде Оперативного управления штаба Западного фронта, в деле со скучным названием «Разная переписка» удалось обнаружить еще один документ.

Скорее всего, именно это донесение и послужило основой для составления Оперсводки № 8. На пожелтевшем от времени листе бумаги простым карандашом написано:

«Данными, собранными делегатами штаба фронта, установлено:

1. 25.6 Барановичи были в наших руках. 17-й мехкорпус организованной обороной вывел из строя артогнем до 40 танков противника и продолжает удерживать свои позиции.

2. 4-я танковая дивизия 24.6 в 17–18 часов была в районе Лебежаны, Новая Мышь (дивизию делегат видел лично); потери до 20–25 %, главным образом легкие танки, КВ не берут даже прямые попадания бомб.

3. 7-я танковая дивизия была на марше между Волковыск и Барановичи, ведя бой арьергардом западнее Волковыск.

4. 13-й мехкорпус 24.6 остатками собирался в районе Столбцы, Барановичи [неразборчиво] отдельные люди и машины.

5. 24.6 в 23.00 в районе Столбцы [находятся] остатки мотоциклетного полка 6-го мехкорпуса (понес большие потери в бою с авиадесантом [противника] силою до 300 чел., поддержанным мощным налетом авиации).

Делегаты: военинженер 3-го ранга С… [неразборчиво] и интендант 3-го ранга Сидоров доложили: 4-я танковая дивизия 24.6 в 14.00 выступила из Слонима на Барановичи…» [430]

Итак, никакая «девочка» дату 27-е на 24-е не меняла. Две группы командиров, независимо друг от друга, сообщают о том, что 4-я танковая дивизия во второй половине дня 24 июня находилась между Слоним и Барановичи (факт этот, похоже, ошеломил и самого составителя донесения, который счел нужным специально уточнить: «дивизию делегат видел лично»). Вторая танковая дивизия 6-го мехкорпуса (7-я тд) также оказалась совершенно «не на своем месте» – вместо того, чтобы наступать на Гродно, она, оказывается, маршировала от Волковыск на Барановичи. Мотоциклетный полк 6 МК к исходу дня 24 июня оказался на таком огромном расстоянии от поля боя у Кузницы, что для объяснения причин превращения полка в «остатки» пришлось выдумывать «авиа-десант противника силою до 300 человек».

Что это было? Точного ответа мы уже не найдем никогда. Наиболее вероятной, объясняющей большую часть выявленных фактов, представляется мне следующая версия: 22 июня 1941 г. началась война. Через пару дней 4-я танковая дивизия, как и весь 6-й мехкорпус в целом, превратилась в «добровольческое соединение». Каждый по своей воле делал то, что хотел; всякое централизованное управление было потеряно – несмотря на полсотни радиостанций и прочих проводов. Корпус распался на несколько не связанных друг с другом групп.

Первую составило командование и штаб, укрывшиеся в глухом лесу и отключившие радиосвязь. Другая группа без долгих колебаний ломанулась на восток и уже вечером 24 июня успешно добежала до Новой Мыши. Но были и те, кто с отчаянным упорством, без должной координации действий, без связи и взаимодействия с собственной артиллерией и пехотой, атаковал немцев у Кузницы – не случайно же в немецких документах появляются записи о 12 танковых атаках противника и двух сотнях подбитых танков. Кого было сколько? Судя по тому, сколько танков заметили на поле боя немцы, сколько своих солдат они потеряли, сколько времени заняло у них «перемалывание» огромного мехкорпуса, в бой пошел каждый четвертый, если не каждый пятый-шестой.

Да, нехорошая получается версия. Совсем неправильная. Не вписывается она в картину «беспримерного в истории массового героизма». А протокол допроса в немецком плену командира 4-й тд вписывается?

«После того, как он оставил свои войска, он пытался [попасть] через Слоним, Барановичи в Смоленск, а из Смоленска в Москву. Он предполагал, что к тому времени, когда он доберется до Смоленска, Москва падет, и он сможет оттуда попасть к своей семье.

На просьбу кратко проиллюстрировать основные принципы боевого использования русских танковых войск, он попросил лист бумаги и начертил схематический эскиз… Его не слишком обширные пояснения [оставили] впечатление схематичности и выученного с некоторым трудом [урока]. Добросовестно, с гордостью и чувством удовлетворения [ученика] на экзамене по тактике он откинулся назад по окончании черчения…

Примечательно, что он охотно дает сведения о своей дивизии, структуре и построении боевых порядков, даже о принципах боевого применения танковых войск. Ему не приходит в голову, что с нашей точки зрения он тем самым нарушает священнейший долг офицера. По нашему мнению, ему не хватает национальной чести и чувства долга, которые для нас являются само собой разумеющимся. Это наблюдение не является единичным, а общим, постоянно встречающимся [явлением] при каждом допросе старших офицеров». [409]

А вот еще один старший офицер, и тоже из 4-й танковой дивизии:

«Вечером 29.06.41 на участке 2-го батальон 25-го мотопехотного полка (12-я танковая дивизия вермахта. – М.С. ) взят в плен русский полковник, который сказал, что он Bessarabier (уроженец Молдавии?) и что перешел к нам добровольно, потому что он не согласен с советской идеей. По этой причине он сорвал свои знаки различия. Он показал, что был начальником артиллерии 4-й тд 10-й Армии (вероятно, начальник артиллерии 4-й тд полковник Ефим Иванович Цвик. – М.С. ). Артиллерия дивизии состоит из одного гаубичного полка с 12-см и 15-см орудиями. Его дивизия с боями отступала из Белостока до Минска. С армейским командованием у него с 26.06 связи больше не было.

Дивизия (т. е. командиры немецкой дивизии) через переводчика побудила русского полковника вернуться в свою часть и сказать, что сопротивление бессмысленно и что русских пленных не расстреливают. Без долгих размышлений русский полковник согласился на это. Сегодня около 5 утра он был послан на участке 2-го бтл 25 мпп к русским войскам. Через два часа в этом месте было доложено о большом количестве перебежчиков. Связано ли это с деятельностью полковника, сказать пока нельзя. При допросе через переводчика этот полковник еще сказал, что, по его мнению, вся русская армия развалится через 12 дней».

Для полноты картины приведем и ту фразу из Боевого донесения штаба 12-й танковой дивизии вермахта, которая идет вслед за прогнозом о сроках развала Красной Армии: «Три русских солдата, перешедшие на нашу сторону ранним утром 30.06., сказали, что они из 251-го стрелкового полка (номер явно неверный. – М.С. ) . Последние 5 дней они не получали никакой пищи, и когда они должны были идти в атаку на немцев, они отказались выполнять приказ своего лейтенанта и застрелили его». [431]

К сожалению, пока еще не введены в научный оборот протоколы допросов генерал-майора Зыбина, командира 36-й кавдивизии – еще одного соединения, входившего в состав КМГ Западного фронта. Допросов было много: сначала в немецком плену, куда он попал в июле 1941 г., затем – в ходе следствия и суда, который в августе 1946 г. приговорил бывшего генерала к расстрелу «за потерю управления дивизией и антисоветскую агитацию в плену». [432]

Развязка

В упомянутом выше докладе командира 11-го мехкорпуса генерал-майора Мостовенко боевым действиям 6-го мехкорпуса уделено ровно два предложения: «Наступление 6 МК успеха не имело. 4 ТД продвинулась до Кузница и стала отходить». К этим двум фразам можно добавить еще одну: «33 ТД распоряжением командира подвижной группы генерал-майора Болдина была подчинена командиру 6 МК». [414] После этого в распоряжении Мостовенко осталась 29-я танковая, понесшая ранее тяжелые потери в бою у Конюхи, и 204-я моторизованная дивизии. Этими силами 11 МК достаточно успешно контратаковал противника – на оперативных картах немецкого Генштаба за 24–26 июня отчетливо видно, как линия фронта южнее Гродно сначала останавливает свое движение, а затем начинает «продавливаться» на север, к пригородам Гродно. Правды ради надо все же отметить, что противником двух советских дивизий был один пехотный полк 8-й пд вермахта.

Несравненно хуже развивались события к востоку от Немана, где пехота противника продолжала свое безостановочное продвижение. Оперативная сводка 8 АК вермахта в 15–45 25 июня констатирует: «8-й армейский корпус, не встречая сопротивления противника, частями 28 пд подходит к Oстрино (н.п. за р. Котра, в 46 км восточнее Гродно. – М.С. ) , а частями 161 пд выходит к Радунь (н.п. в 85 км северо-восточнее Гродно. – М.С. )… Планы на 26.06: частям 161 пд дойти до Лида, 28 пд дойти до района южнее Лида, 8-я дивизия в зависимости от ситуации у соседа справа (т. е. в полосе 20 АК, отражающего основной удар советских танковых соединений. – М.С. ) или дальше прикрывать правый фланг, либо выйти в район юго-восточнее Лида». Раздумья не были долгими, и уже поздним вечером 25 июня принимается решение: «Приказ по корпусу № 4.

9-я Армия поворачивает на юг, чтобы воспрепятствовать отходу войск противника с выходом через р. Неман на север и северо-восток. Для решения этой задачи 8 АК переходит к обороне на рубеже р. Неман, на фронте от Гродно до Мосты». [412]

Слова «переходит к обороне» означали в данном случае наступление (марш) частей 28-й пд и левого фланга 8-й пд (161-ю пд было решено оставить в районе г. Лида и переподчинить ее командованию 5 АК) от рубежа Озеры, Острино на юг с выходом на правый берег р. Неман в полосе Лунно, Мосты. Командование советской 3-й Армии своевременно оценило намерения противника и нависшую угрозу окружения. Первым ответным действием было «перебазирование» самого командования. Генерал Мостовенко в своем докладе описывает это так: «Командармом-3 были мне подчинены остатки (отряды) 85-й и 56-й стрелковых дивизий… С 25.6. связи со штабом 3-й Армии не имел. Командарм-3 выехал через Лунно на восток» [141] . Не один только Мостовенко потерял связь с генералом В. Кузнецовым, в оперативных сводках штаба Западного фронта начинает монотонно повторяться фраза: «Данных о местонахождении и действии частей 3-й Армии не поступило».

Завершая разговор об оперативном искусстве командования 3-й Армии, приведем еще один документ. Это донесение командира 209-й моторизованной дивизии (17 МК) полковника Муравьева в штаб фронта, подписанное 25 июня в 22.30. Две странички из школьной тетради «в клеточку», исписанные размашистым крупным почерком. Строго говоря, вся история разгрома Западного фронта исчерпывающе изложена в этом донесении, поэтому приведем его полностью, от первого до последнего слова: