Июнь 41-го. Окончательный диагноз

131-я моторизованная дивизия начала формирование поздней осенью 1940 г. на базе 131-й стрелковой. Дивизия, как и весь 9-й мехкорпус в целом, была укомплектована гораздо хуже могучих мехкорпусов (4 МК, 8 МК, 15 МК) первого эшелона Юго-Западного фронта. В то же время стоит отметить, что в сравнении с танковыми дивизиями 9-го мехкорпуса 131-я мд выглядела значительно лучше – сказывался факт формирования ее на базе полнокровной стрелковой дивизии. В частности, артиллерийский полк 131-й мд был почти полностью укомплектован орудиями (8 пушек 76-мм, 16 гаубиц 122-мм, 8 гаубиц 152-мм) и получил 28 тягачей (СТЗ-3 и СТЗ-5); в противотанковом дивизионе был сверхштатный комплект (37 штук) тягачей «Комсомолец». [268]

Танковый полк дивизии (58 тп) был еще очень «сырой», при штатной численности в 258 танков БТ-7 в реальности имелось 123 танка, из которых 40 нуждались в среднем ремонте («3-я категория»), а две трети от относительно исправных танков составляли БТ-5 выпуска 1934 г. Для формирующихся танковых частей, да еще и в мехкорпусах второго эшелона, такая ситуация (оснащение сильно изношенными танками учебно-боевого парка) не была диковинкой, удивительно другое – в «Отчете о боевых действиях 58-го танкового полка» сообщение о таком скудном вооружении заканчивается не традиционным «плачем Ярославны», а бескомпромиссным выводом: «Полк был вполне боеспособным и готовым идти в бой с фашистскими бандами» . [258]

В бой с фашистскими бандами 131-й моторизованной дивизии предстояло вступить раньше, чем другим соединениям 9 МК; командующий 5-й Армией генерал-майор Потапов приказал вывести дивизию из состава мехкорпуса и выступать форсированным маршем к рубежу р. Стырь у Луцка. Возможно, такое решение было принято потому, что 131-я мд (в отличие от танковых дивизий 9 МК) была хотя бы наполовину штатной численности оснащена колесной техникой (29 легковых, 429 грузовых и 95 специальных автомашин) и могла совершить форсированный марш [98] . [268] Путь предстоял неблизкий – от Новоград-Волынского до Луцка более 160 км по прямой.

В плане прикрытия маршрут выдвижения 58-го танкового полка был составлен по той же логике, что и в случае с 19-й танковой дивизией – глухими лесными тропами, в стороне от главного шоссе. Умопомрачение на почве «секретности» дошло до того, что через р. Горынь полк переправлялся не по мосту, а на деревенском пароме в м. Башино, при этом «паром единовременно мог перевозить только один танк, а сам паром был неисправен и не подготовлен». Приходится еще раз повторить: только крайняя малочисленность немецкой авиации в полосе ЮЗФ позволяла допускать такие ошибки и не потерять всю технику еще на марше к полю боя…

Марш протяженностью в 122 км до м. Бронники (н.п. у шоссе, в 14 км северо-западнее Ровно) занял без малого двое суток. «К 16.00 в Броники прибыло 35 танков, из которых на основании приказа командира 131-й мотодивизии был сформирован сводный батальон в количестве 14 танков под командой капитана Теремета и разведроты в составе 10 танков под командой капитана Руденко». [258] . Так в тексте «Отчета». Будем считать, что цифра 35 не является опечаткой; в таком случае получается, что на марше отстало «всего лишь» 48 из 83 исправных танков.

« Общее руководство обеими группами, а также одним батальоном 743 мотополка (131-й мд) , одним батальоном 135-й сд и артдивизионом было возложено на командира 58-го танкового полка подполковника Каншина. Указанной группировке была поставлена задача: сосредоточиться на восточной окраине гор. Луцк и не дать возможности противнику переправиться через р. Стырь, удерживая переправы в своих руках до подхода главных сил дивизии». [258] И последние слова, и сам факт включения в сводную боевую группу разрозненных подразделений другой дивизии говорят о том, что за двое суток 450 автомашин так и не смогли перевезти «главные силы» (или хотя бы половину, один стрелковый полк) 131-й мд на расстояние в 122 км. Еще раз напомню, что речь идет про одну из лучших, про реально воевавшую и на несколько дней остановившую наступление немцев дивизию.

«К 18.00 (25 июня) на юго-восточной окраине Луцка началось накопление противника, готовившегося к переправе. К 20.00 под прикрытием артиллерийского и минометного огня противник начал переправу на левом фланге нашей обороны. Несмотря на превосходящие силы противника, наши части сдерживали его до 15.00 26 июня. В этот день в боях под гор. Луцк наши танки принимали участие в двух атаках, нанося серьезные поражения противнику, который потерял больше роты людского состава, 8 мотоциклов и один танк (обратите внимание на такие скромные и вполне реалистичные оценки потерь противника. – М.С. )…

Среди отдельных подразделений стрелковых частей, действовавших совместно с танками, начался панический отход. По этому поводу командир 58-го тп подполковник Каншин сказал прибывшему к нему воентехнику 1-го ранга Пучнину: «Не так трудно победить противника, как преодолеть панику своих войск». [258]

Воентехник Пучнин прибыл не один, вместе с лейтенантом Локтевым они привели еще 27 танков полка – единственный известный мне случай, когда отставшие на марше танки не испарились в воздухе, а пусть и с некоторым опозданием прибыли к полю боя.

Судя по Боевому донесению № 010 штаба 22 МК, день 27 июня начинался так: «По устным сведениям, полученным от начальника артиллерии МСП 131-й мд капитана Гальперина, известно: в ночь на 27 июня 135-я сд и 87-я сд (к тому моменту речь могла идти только о разрозненных остатках этих соединений. – М.С. ) в беспорядке отходили с занимаемого рубежа на восток, в 5.00 с занимаемого рубежа отошла 131-я мд…» [259] Кто-то, однако же, продолжал весь день удерживать 14-ю танковую дивизию вермахта у Луцка. Поэтому имеет смысл продолжить чтение «Отчета о боевых действиях 58-го танкового полка»:

«Сдерживая превосходящие силы противника, имевшего замысел нанести удар по штабу дивизии, находившемуся в Сапогув (северо-восточный пригород Луцка. – М.С. ) , 12 танков под командой подполковника Каншина и капитана Теремета в 10.00 (27 июня) пошли в бой. В этом бою со стороны противника был организован исключительно сильный огонь противотанковой артиллерии, при большой активности мотопехоты, которой, надо полагать, было не менее полка (оценка, опять же, вполне реалистичная. – М.С. ) . Потеряв не менее полторы роты убитыми и ранеными, противник, не выдержав сильного огня с нашей стороны, приостановил наступление и перешел к временной обороне, накопляя свои войска на удерживаемых рубежах. В этом бою смертью героев погибли: подполковник Каншин, ст. лейтенант Павловский, лейтенанты Статин и Локтев, мл. лейтенант Порохнявый, младшего командного и рядового состава – 4 человека.

С этого времени командование полком принял начальник штаба полка майор Легеза. 28 июня все оставшиеся танки в количестве 7 штук согласно приказа командира дивизии были использованы для разведки и охраны штаба дивизии…» [258]

Этот короткий фрагмент документа чрезвычайно информативен. В очередной раз мы видим отчаянную попытку мужественного командира личным примером увлечь своих подчиненных – и неизбежный результат столкновения героизма одиночек с военной машиной вермахта. Видим, что и «машина» эта – по крайней мере в некоторых случаях – давала явные сбои, заставляя вспомнить поговорку: «Молодец среди овец, а супротив молодца – сам овца». Огневые средства танковой дивизии вермахта (а это не только танковые пушки, но и полноценный истребительно-противотанковый батальон) позволяли расстрелять 12 легких танков, не задерживаясь и не переходя «к временной обороне». Наконец, мы видим традиционную для лета 41-го года «странную арифметику», при которой батальон превращается в роту, полсотни танков превращаются в 12 штук, потери командиров численно больше потерь рядовых…