Июнь. 1941. Запрограммированное поражение

Здесь явно просматривается попытка уважаемого историка провести аналогию с внезапным вторжением немцев 22 июня на СССР. В данном случае такая попытка некорректна и вряд ли уместна. Не стоит забывать, что нашим войскам противостоял отмобилизованный и развернутый вермахт, обладающий боевым опытом двух победоносных кампаний. К тому же Мельтюхов явно недооценивает возможности немецкой разведки. Обнаружив подготовку к нападению, они успели бы усилить угрожаемые направления и создать нужную им группировку. В случае неожиданного начала войны силам, относящимся к ГА «Юг», для выхода в назначенные районы, по их расчетам, требовалось примерно 9 дней[137]. Ударом в направлении Киева и односторонним охватом немцы предполагали окружить основные силы Юго-Западного фронта и тем самым воспретить русское наступление на Румынию. При этом они не стали бы ждать назначенную Гитлером 30 апреля дату начала вторжения — 22 июня. С самого начала военные действия приобрели бы высокоманевренный характер, где несомненное преимущество было бы на германской стороне. При этом немецкие командиры и командующие не были бы скованы требованиями не допускать никаких провокаций.

Сторонников нанесения упреждающего удара буквально завораживает магия советского количественного превосходства в живой силе и боевой технике. Ведь советские войска на фронте Остроленка-Карпаты, по расчетам Мельтюхова, превосходили германские по личному составу, количеству дивизий, орудий и минометов в два и более раз, по танкам — в 8,7 раза, а по самолетам — в 4,4 раза [760]. Именно с учетом этого превосходства он далее расписывает, как могли бы развиваться успешные боевые действия советских войск против застигнутого врасплох врага. Однако тут не учитываются большие возможности немцев по наращиванию сил на угрожаемом направлении.

Важнейшую роль в разгроме противника Мельтюхов отводит авиации, которая подвергла бы внезапным ударам аэродромы противника на территории Восточной Пруссии, Польши и Румынии. Общее советское превосходство в авиации позволяло подвергнуть аэродромы люфтваффе в 250-км приграничной полосе многочасовому непрерывному авиационно-штурмовому воздействию, что привело бы к значительному ослаблению ВВС противника и облегчило бы действия сухопутных войск Красной Армии.

У нас есть прекрасная возможность сравнить гипотетические рассуждения Мельтюхова с реальными результатами первой воздушной операции советских ВВС в Отечественной войне. Дело в том, что Финляндия, разрешившая дислокацию сухопутных немецких войск на своей территории, к тому же в период 22–25 июня несколько раз нарушила статус нейтральной державы. Так, 23 июня в 3 часа 45 минут вылетевшие из Восточной Пруссии 14 немецких бомбардировщиков сбросили в воды фарватера между Кронштадтом и Ленинградом 28 магнитных морских мин, после чего приземлились на финском аэродроме Утти [761]. Сомнений в том, что финны выступят на стороне Германии, не было[138]. Чтобы предотвратить налеты с финских аэродромов на Ленинград и другие объекты, советское руководство приняло решение нанести по ним внезапный массированный удар.

Задача ВВС Северного фронта была поставлена директивой Ставки ГК от 24 июня:

«‹…› непрерывными налетами днем и ночью разгромить авиацию противника и ликвидировать аэродромы в районе южного побережья Финляндии» [763].

По плану в первом ударе на рассвете должны были принять участие 12 бомбардировочных и 5 истребительных авиаполков, в которых насчитывалось 375 бомбардировщиков и 165 истребителей, всего 540 самолетов. Но вылететь сумели только около 300 (55 %). В течение 25 июня, когда СССР еще не находился в состоянии войны с Финляндией, было выполнено 460 самолето-вылетов, из них 236 вылетов бомбардировщиков. По докладам экипажей, они уничтожили на 18 аэродромах 30 финских самолетов и 11 сбили в воздушных боях. Наши потери составили 24 бомбардировщика и 4 истребителя [762]. За шесть июньских дней против 39 финских аэродромов (некоторые из них подверглись 8-10 налетам) были совершены 992 самолето-вылета. В результате первой столь масштабной операции советских ВВС, по докладам наших летчиков, им удалось уничтожить 70 финских самолетов, потеряв при этом около 40 своих. С учетом наиболее оптимистичных докладов экипажей число уничтоженных и поврежденных вражеских самолетов доходило до 130, причем среди них были не только финские, но и немецкие машины. Если учесть, что Финляндия тогда имела в строю 225 боевых самолетов, можно констатировать, что она понесла значительный урон [764].