Июнь. 1941. Запрограммированное поражение

Сталин не мог не осознавать, что это его утверждение мало соответствует действительности, ведь технику, тактику, а тем более стратегию передовых государств Европы Красная Армия в «Зимней войне» не разбивала. Львиная доля финской техники была отнюдь не современной, да и тактику финны применяли общеизвестную, лишь искусно приспосабливая ее для специфических условий ТВД. Просто воевали они куда более умело, чем Красная Армия. Но вождь, видимо, решил ободрить своих полководцев и вернуть им уверенность в собственных силах, которая была сильно поколеблена унизительными неудачами и тяжелыми потерями. Его выступление на выпуске слушателей военных академий в Кремле 5 мая 1941 г. тоже было попыткой поднять боевой дух красных командиров и вселить в них уверенность, что они вполне способны бить немецкую армию, когда это окажется необходимым. Поэтому он попытался публично умалить достоинства вермахта:

«С точки зрения военной в германской армии ничего особенного нет и в танках, и в артиллерии, и в авиации.

Значительная часть германской армии теряет свой пыл, имевшийся в начале войны.

Кроме того, в германской армии появилось хвастовство, самодовольство, зазнайство. Военная мысль не идет вперед, военная техника отстает не только от нашей, но Германию в отношении авиации начинает обгонять Америка»[128] [695].

При этом Сталин особенно не утруждал себя доказательствами своих слов, рассчитанных на слепо доверявших ему людей. Но, трезво оценивая недостаточную способность Красной Армии противостоять вермахту на равных, он делал все возможное, чтобы оттянуть начало войны с Германией. Для устранения крупных недостатков РККА, столь рельефно проявившихся в финской войне, проведения задуманной реорганизации вооруженных сил и перевооружения их на новую технику требовалось много времени, которое надо было выиграть. Время тогда определенно работало на СССР, который вел перевооружение Красной Армии на новую технику, развивал военную промышленность и укреплял свою западную границу.

К сожалению, советское командование, разрабатывая планы стратегического развертывания вооруженных сил, не полностью учло опыт поразительно быстрого разгрома Польши в 1939 г. и англо-французских войск в 1940 г. Начальник штаба ПрибОВО генерал-лейтенант П.С. Кленов на декабрьском совещании высшего командного состава РККА самоуверенно заявил:

«Я просмотрел недавно книгу Иссерсона «Новые формы борьбы». Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто — вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск. Каждое уважающее себя государство, конечно, постарается этот начальный период использовать в своих собственных интересах для того, чтобы разведать, что делает противник, как он группируется, каковы его намерения, и помешать ему в этом» [696].

Видимо, Кленов не понял смысл доказательств Иссерсона и переоценил возможности советской разведки, которая, как он считал, всегда сможет своевременно вскрыть подготовку агрессора к нападению. Исходя из этого он поставил вопрос о возможности организации особого рода наступательных операций начального периода войны, назвав их «операциями вторжения», имеющими целью нанести упреждающий удар по противнику, армии которого «не закончили еще сосредоточения и не готовы для развертывания». Сторонники подготовки и нанесения упреждающего удара по Германии часто ссылаются на это его выступление[129].

В связи с этим хотелось бы еще раз напомнить читателям, как разрабатывались планы нападения на СССР в верховном командовании вермахта, как рассматривались всевозможные варианты действий войск, как учитывались различные точки зрения на развитие первых операций, даже лиц, отнюдь не первого ранга. При этом чины и должности авторов свежих идей особой роли не играли. Так, при обсуждении кардинального вопроса о составе армии вторжения было принято предложение подполковника фон Лоссберга о создании не двух, а трех групп армий.

В Красной Армии все подстраивалось под мнение старшего начальника, критиковать которого не каждый мог решиться. Но решающее слово всегда оставалось за Сталиным, которого в кругу приближенных называли «Хозяином». Такое же положение сложилось и в области развития теории вооруженной борьбы. Она развивалась сама по себе, а в практической работе учитывалась одна, единая точка зрения, утвержденная высшей инстанцией, и никаких вариантов.