Июль для Юлии (СИ)

— Но, Вольдемар! Не будешь же ты по-прежнему волочиться за каждой юбкой, зная, что твоей супруге рано или поздно станет известно обо всем! Зачем тебе пытать удачи с чужими женщинами, когда у тебя будет жена?

Граф снова усмехнулся, смерив Андрея взглядом с головы до ног:

— И что — жена? Ты же не отказываешься пообедать в ресторации только потому, что дома у тебя хорошая кухня? — бросил он, повергнув Бельского в замешательство.

При всем деланном цинизме, Андрей был хорошим, неиспорченным малым, и еще не избавился от романтического отношения к женщинам. Тем более, посягательством на святыню казалось ему подобное пренебрежительное отношение к жене — существу, дарованному небесами. Но эти мысли Андрей оставил при себе, опасаясь насмешек со стороны товарища и его обвинений в старомодности убеждений. В душе он пожалел несчастную девочку, которой Бобров уготовил столь незавидную участь. Верно, она очень расстроится, когда после свадьбы обнаружит, что любовные дифирамбы мужа были только средством к получению ее состояния.

* * *

Отпустив извозчика, Бобров надвинул шапку на лоб, приподнял воротник и прошел три квартала пешком, чтобы сохранить инкогнито. Возле знакомого дома он задержался, бросив взгляд на окно гостиной. На подоконнике горела лампа, штора была завернута. Значит, путь свободен.

Бобров прошел с черного хода и трижды стукнул. Дверь тут же открылась, и его встретила горничная Ночной княгини — толстая и рябая крестьянская девка, у которой напрочь отсутствовала талия.

— Добрый вечер, Глашенька, — сказал Бобров, проходя мимо нее в полутемный коридор, ведущий в кухню, и стряхивая с рукавов налипшие снежинки.

Горничная коротко поклонилась, опустив глаза. Лицо ее хранило каменное выражение. Бобров в который раз подивился неприглядности служанки. «И на кой черт Оля держит возле себя такое чучело? Да-с, видимо, это тешит ее тщеславие — рядом с Глашкой она кажется ангелом красоты».

Бобров сбросил шубу на руки горничной и прошел на второй этаж, где находилась комната его любезной.

Он распахнул двери и оказался в нежных душистых объятиях. Две полуобнаженные руки обвились вокруг его шеи, подобно змеям, а пылающие губы покрыли его лицо тысячью поцелуев. Бобров не остался в долгу и, подхватив Ольгу Александровну на руки, перенес ее на широкую кровать под балдахином.

— Зима обещает быть долгой, — сказала Ольга Александровна, после того, как любовники, утолив страсть, пили горячий кофе. — К сожалению, муж решил вести дела из Петербурга, мы не сможем часто видеться. Лето Теодор хочет провести где-нибудь на юге, а осенью уезжает в Ниццу, врачи советуют сменить климат, у него последнее время неладно со здоровьем. Это займет месяцев пять, если не больше. Значит, в следующем сезоне вы можете бывать у меня каждую ночь. Вы рады, Вольдемар?

Бобров поставил на столик чашку и покачал головой:

— Боюсь, в следующем сезоне я не смогу уделять вам столько времени, мой ангел. Осенью я стану женатым человеком, поэтому некоторые ночи мне придется проводить в обществе законной супруги.

Лицо Ольги Александровны вытянулось, она села в постели, скрестив ноги по-турецки, а потом засмеялась так тихо и мелодично, как может смеяться только дама высшего света:

— Шутник! А я и поверила!

Владимир Алексеевич не ответил, чуть кривя губы и слишком внимательно разглядывая фарфоровую чашку, расписанную пастушками и овечками. Ольга Александровна перестала смеяться и нервно отбросила со лба кудри, продолжая, однако, придерживаться шутливого тона:

— Вы не перестаете удивляет, Вольдемар! Значит, снова испытываете? Разве еще не уверились в моих чувствах? Разве не поняли, что для меня в этом мире есть только вы?..

Ночная княгиня приникла к Боброву и страстно поцеловала в губы. Долгое время тишина в алькове нарушалась только вздохами и любовным воркованием.

По окончании насытившиеся любовники вытянулись на пуховых перинах, приходя в себя. Граф смотрел в потолок, заложив руки за голову, княгиня устроила чернокудрую головку на его плече. Когда она заговорила, голос ее звучал чуть хрипловато:

— Только прошу никогда больше так меня не пугайте, Вольдемар! Я не перенесу подобных намеков… по поводу вашей мифической женитьбы…

— Намеки имеют реальную основу, — сдержанно отозвался Бобров. — К осени я должен быть женатым человеком.

Ночная княгиня приподнялась на локте, вглядываясь любовнику в лицо: — Так это правда? Это не одна из ваших милых шуток?

— Увы, свет моих очей, — ответил Бобров с восточным пафосом.

Женщина заметно помрачнела.

— Вы не хотите отдавать меня другой? — ласково поддразнил Бобров.

— Глупо, но не хочу, — она попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.

— Вам не стоит бояться соперницы, Ольга. Вы одна царите в моем сердце. Другой просто не может быть.

Она покачала головой:

— Все мужчины так говорят. Кто она?

— Вы не знаете ее. Банальная девица из провинции.

— Молода?

— Что-то около осьмнадцати лет, точно мне не известно.

— Красива?

Бобров засмеялся, уловив в голосе любовницы ревнивые нотки.

— Даже будь она хоть божественной, ей не сравниться с вами!