Иисус из Назарета

В связи с этим возникает вопрос, который в равной степени волнует и христианина: а хорошо ли это — разрушать важную социальную функцию субботы, ломать священный порядок Израиля в пользу союза учеников, который скрепляется одним лишь образом Иисуса и самоопределяется, так сказать, только через Него одного? Для того чтобы прояснить этот вопрос, нужно было бы проследить, как складывался и формировался этот союз учеников, это сообщество последователей, именуемое Церковью. Здесь, однако, мы не можем показать это развитие. Воскресение Иисуса «в первый день недели» повлекло за собой то, что отныне для христиан этот «первый день» — день начала Сотворения мира — превратился в «День Господень», на который автоматически перенеслись сущностные признаки ветхозаветной субботы.

То, что Церковь при этом взяла на себя, кроме всего прочего, и социальную функцию субботы, соотнося ее постоянно с «Сыном Человеческим», отчетливо проявилось, например, в том, что император Константин, проводя свои законодательные реформы, проникнутые христианским духом, закрепил за рабами право пользоваться свободой в этот день и тем самым ввел День Господень как день свободы и отдыха в правовую систему, подчиненную христианским ценностям. Мне представляется крайне досадным, что современные литургисты всячески стараются обойти стороной эту социальную функцию воскресенья, неразрывно связанную в своей преемственности с Торой Израиля, и совершенно сбрасывают ее со счетов, относя к заблуждениям, идущим от Константина. Говорить об этом, однако, можно лишь в контексте общей проблемы соотношения веры и социального порядка, веры и политики. В следующем разделе мы уделим этому особое внимание.

Пятая заповедь:[31] семья, народ и сообщество учеников Иисуса

«Почитай отца твоего и мать твою, чтобы [тебе было хорошо и] чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» — так звучит пятая заповедь, представленная в Книге Исхода (Исх 20:12). Заповедь обращена к детям и говорит о родителях, определяя, таким образом, связь поколений и семейный союз как порядок, угодный Богу и Им охраняемый. Она говорит о земле и сохранении жизни на земле, то есть соединяет землю как жизненное пространство народа с основополагающим укладом семьи, увязывает существование народа и земли с союзом разных поколений, формирующимся в рамках семейной структуры.

Раввин Нойснер справедливо усматривает в этой заповеди квинтэссенцию социального порядка, основу, на которой крепится «вечный Израиль» — «эта подлинная, живая и непреходящая семья Авраама и Сары, Исаака и Ревекки, Иакова, Лии и Рахили» (Ibid., 59; ср. 73). Именно этой семье Израиля угрожает, по мнению Нойснера, весть Иисуса, главенство Его личности, перекрывающей значимость основ социального порядка: «Мы молимся Богу, Которого мы — в начале — знаем по свидетельству нашей семьи, мы молимся Богу Авраама, Сары, Исаака и Ревекки, Иакова, Лии и Рахили. Чтобы объяснить, кто мы есть, кто есть вечный Израиль, ученые указывают на наше происхождение, на кровные узы, на крепость семьи как основу существования Израиля» (Ibid., 59 ff.).

Именно эти узы Иисус подвергает сомнению. Когда Ему говорят, что там, «вне дома», стоят Его мать и братья, которые хотят поговорить с Ним, Он отвечает так: «…кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф 12:46–50).

В связи с этим Нойснер задается вопросом: «Разве не призывает меня Иисус тем самым нарушить обе заповеди социального порядка?» (Ibid., 60). В этом вопросе содержится двойной упрек. Во-первых, речь идет о кажущемся индивидуализме вести Иисуса. Если Тора устанавливает вполне определенный, конкретный социальный порядок, давая народу ясное представление о правовых и общественных нормах во дни войны и мира, о том, чем руководствоваться в политике и повседневной жизни, то Иисус ничего об этом не говорит. Следование Иисусу не предполагает никакой социальной структуры, которая могла бы быть реализована на конкретном политическом уровне. На основаниях Нагорной проповеди не построить государства, как не построить и социального порядка, справедливо полагают многие. Ее внутренний посыл, похоже, лежит совершенно в другой плоскости. Установления Израиля, сохранявшиеся на протяжении тысячелетий и прошедшие через горнило истории, оказались теперь отодвинутыми в сторону. Эта новая интерпретация пятой заповеди посягала не только на отношения между родителями и детьми, но и на всю социальную структуру Израиля.