Иисус из Назарета

Завершается эта глава Евангелия от Матфея, в которой Иисус возносит хвалу Богу и за которой сразу идет история о субботе, такими словами Иисуса: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф 11:28–30). Обычно эти слова трактуются как выражение «либерализма» Иисуса, то есть интерпретируются в морально-нравственном аспекте: либеральный взгляд Иисуса на закон облегчает жизнь в противовес иудейскому «законничеству», легализму. Нельзя сказать, что это объяснение выглядит на практике убедительным, ибо следовать Христу — дело нелегкое, да и Сам Иисус никогда ничего подобного не утверждал. Но как же понимать тогда все это?

Нойснер показывает нам, что речь в данном случае не идет о некой моралистической формуле; перед нами — сложный теологический или, даже точнее, христологический текст. Тема покоя и связанная с этим тема тягот и бремени соотносит данный текст из одиннадцатой главы Евангелия от Матфея с вопросом о субботе. Покой, этот главный символ субботы, оказывается теперь отнесенным к Иисусу. Учение Иисуса о субботе увязывается теперь напрямую с Его призывом, обращенным к «труждающимся и обремененным», и словами о Сыне Человеческом как о «господине субботы».

Нойснер обобщает содержание данного комплекса следующим образом: «Мое бремя — легко, Я даю вам покой, Сын Человеческий есть истинный господин субботы, ибо Сын Человеческий есть отныне суббота Израиля: рассуждая так, мы действуем как Бог» (Ibid., 90).

Теперь Нойснер может позволить себе сказать еще яснее, чем прежде: «Таким образом, нет ничего удивительного в том, что Сын Человеческий есть господин субботы! Он является таковым не потому, что интерпретирует ограничения, накладываемые субботой, свободно, в либеральном духе. <…> Иисус не был раввином-реформатором, который хотел сделать жизнь человеческую „легче“. <…> Нет, речь здесь идет не об облегчении бремени <…> Речь идет об авторитете Иисуса, о Его притязаниях» (Ibid., 89). «Теперь Христос стоит на горе и занимает место Торы» (Ibid., 91). Разговор верующего иудея с Иисусом подходит здесь к решающему моменту. Испытывая благоговейную робость перед Иисусом, он обращается не к Нему, а к Его ученику: «„Действительно ли твой учитель, Сын Человеческий, и есть господин субботы?“ И снова вопрошаю я: „Твой учитель — Он Бог?“» (Ibid., 92).

Здесь обнажается ключевой вопрос обсуждаемого спора. Иисус понимает себя как Тору — как олицетворенное Слово Божие. Мощно звучащий пролог Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин 1:1) — этот пролог говорит о том же, о чем говорит Иисус в Нагорной проповеди и Иисус синоптических Евангелий. Иисус четвертого Евангелия и Иисус синоптических Евангелий — это одно и то же Лицо: подлинный «исторический» Иисус.

Спор о субботе во многом сводится к вопросу о Сыне Человеческом — о Самом Иисусе Христе. В этом контексте мы снова видим, насколько заблуждался Гарнак и его последователи, представители либеральной экзегезы, считавшие, что Сыну, Христу, не место в евангелии Иисуса, — мы видим, что именно Он и составляет его сердцевину.

Обратимся теперь к еще одному аспекту данного вопроса, о котором мы будем говорить более подробно, когда подойдем к рассмотрению пятой заповеди. В вести Иисуса о субботе раввина Нойснера смущает не только то, что Иисус занимает здесь центральное место; он видит это со всею ясностью и в конечном счете никоим образом не оспаривает; его скорее беспокоит то, какими последствиями это оборачивается для конкретной жизни Израиля: суббота утрачивает свою важную социальную функцию. Ведь она относится к тем существенным элементам, которые скрепляют Израиль, делая его Израилем. Выдвижение в Центр Иисуса, однако, разрушает саму священную структуру и посягает на существенный элемент, скрепляющий народ.

Новый союз, складывающийся по призыву Иисуса из Его учеников, притязает на роль нового Израиля. Разве может это не вызывать тревогу у того, чье сердце отдано «вечному Израилю»? С вопросом о притязаниях Иисуса на то, чтобы Самому быть олицетворенной Торой и олицетворенным Храмом, связана и тема Израиля — вопрос о живом единстве народа, в котором пресуществляется Слово Божие. Нойснер, как мы увидим далее, посвящает значительную часть своей книги именно этому, второму аспекту.