Иисус. Историческое расследование (без иллюстраций)

Проблема заключается в том, что эта картина заведомо неправдоподобна.

Конечно, иудейская религия запрещала изображения. Но римские значки, мягко говоря, не первый раз гостевали в Иерусалиме. К примеру, после смерти Ирода наместник Сирии Вар двинулся к Иерусалиму, где в это время восставшие иудеи осаждали в крепости римлян. Надо думать, Вар не снимал в это время орлов из уважения к религиозным чувствам противника.

Однако вид значков Вара отнюдь не сподвиг их на сопротивление. Напротив, повстанцы, завидев значки, разбежались[333]. За сорок лет до Вара, в 37 г. до н. э., римские войска во главе с царем Иродом осадили, взяли и разграбили Иерусалим, а в 63 г. до н. э. это сделал Помпей. Надо думать, что ни Помпей, ни Ирод не приказывали снять со значков орлов, пока резали и насиловали.

Мы не имеем никаких сведений о том, что до инцидента при Пилате хоть кто-нибудь из римских префектов проявлял деликатность по отношению к религиозным запретам иудеев, да это было и невозможно. Значки легионов были предметом религиозного культа для войск. Потеря его была абсолютным позором, и Рим не пожалел ничего, чтобы вернуть signa, потерянные в Тевтобургском лесу. Требование убрать значки было так же оскорбительно для римских воинов, как вид изображений — для иудеев.

Конечно, можно предположить, что иудеев особенно рассердили значки над Антониевой башней, которая считалась частью храмового комплекса. Но опять-таки это вряд ли были первые значки в Храме. Над воротами самого Храма гордо реял золотой орел, попытка снять который стоила жизни фарисеям Иуде и Маттафии. В Иудее имели хождение римские монеты, сплошь украшенные изображениями.

С 29 г. н. э. Пилат начал чеканить такие монеты на территории самой Иудеи. Этот поступок Пилата почему-то не вызвал волнений — а ведь деньги с профилем Цезаря ходили на территории Храма, как это видно из притчи об Иисусе, которому принесли денарий. Наконец, начиная с некоторого неизвестного нам времени, но не позже 44 года, на галереях Храма во время Пасхи начали всегда размещать римских солдат — и трудно себе представить, чтобы они стояли вовсе без значков.

Поведение оскорбленных иудеев выглядит в этой истории не менее загадочно, чем самое оскорбление. Чернь, спонтанно взбеленившаяся при виде значков, могла броситься на римлян, попытаться захватить Храм, устроить драку. Вместо этого, согласно Флавию, спонтанно возмутившийся народ стройными рядами отправился в Кесарию, находившуюся за 130 км от Иерусалима, и там, в Кесарии, проявил необычайное благонравие и поистине христианское смирение.

Поведение толпы — нерегулируемая цепная реакция. Каким образом вместо атомного взрыва толпа явилась на разрешенный протестный митинг?

Разгадку этого казуса мы можем найти у Филона Александрийского, который пишет на двадцать лет раньше Флавия и излагает всю историю несколько по-другому. Согласно Филону, причиной волнений были не императорские изображения на значках, а позолоченные щиты, повешенные во дворце Ирода в Иерусалиме, без изображений, но с вотивными (т. е. посвящениями императору) надписями. А толпу, отправившуюся в Кесарию, возглавили четверо сыновей тетрарха Галилеи, Ирода Антипы[334].

Помимо того что Филон, в отличие от Иосифа Флавия, стоит гораздо ближе к времени событий и знает эту историю из первых уст, его рассказ выглядит существенно правдоподобней. Рассказ этот, к примеру, дает ответ на вопрос: как так получилось, что единодушно возмутившийся народ, вместо того чтобы устроить на месте спонтанный погром, отправился стройными рядами на протестный марш аж за 130 км, из Иерусалима в Кесарию, и почему римский префект не перебил этот народ? Ответ: народа Пилату было не жалко, но ему было бы затруднительно объяснить в Риме гибель четырех сыновей царя.

Иначе говоря, История со Значками вовсе не была спонтанным народным возмущением. Это был ловкий политический маневр иудейской элиты, использовавшей фанатизм иерусалимской толпы для воспитания новоназначенного префекта. Предлог при этом был выбран исключительно надуманный: нетрудно заметить, что позолоченные щиты, вывешенные во дворце Ирода, толпа заметить не могла. Об этих щитах ее могли осведомить только обитатели дворца.

Рассказ Филона куда менее драматичнее рассказа Иосифа Флавия, но куда более правдоподобен.

Речь вовсе не шла о героическом противостоянии безоружного народа, готового умереть за свои религиозные идеалы. Речь шла об административной войне за полномочия между римлянином Пилатом, с одной стороны, и Иродом Антипой и первосвященником Каиафой, с другой. В войне этой иудейская элита сознательно манипулировала фанатичной толпой.