Иисус. Историческое расследование (без иллюстраций)

Это умолчание скорее показательно, чем удивительно. Ведь Иосиф Флавий умудряется в «Иудейской войне» не упомянуть о роде Давида вообще, более того, он умудряется даже не упомянуть в греческом тексте слова «Мессия»!

Но еще поразительней этих — политических — разночтений те теологические компоненты Кумрана, о которых Иосиф Флавий не говорит или говорит очень косвенно и скороговоркой.

Ортодоксальный иудаизм проводил четкую границу между смертным и богом. Смертный — ничтожен. Бог — всесилен.

В ортодоксальном иудаизме человек не мог видеть лица бога, не мог подниматься живым на небо (исключение, подтверждающее правило — пробравшийся контрабандой прямо на страницы Библии из северных легенд пророк Илия) и тем более не мог сам становиться богом.

У обитателей Кумрана дело обстояло ровно наоборот. Если охарактеризовать теологию кумранитов одной фразой — то это теология, которая учила людей ходить на небо. Она учила их, как стать частью Небесного Воинства и Совета Богов.

Эту теологию мы уже видели в Свитке войны: в нем Глава Общины, ветвь рода Давидова, возглавлял войско, пришедшее на облаках, а рядовые смертные сражались плечом к плечу с ангелами.

Эту теологию мы видели и в Книге Стражей: в ней Енох, простой смертный, оказывается выше ангелов. Он восходит на небо и дискутирует о судьбе ангелов со Всевышним.

Но Енох — не исключение. Ровно наоборот — он проводник, который указал путь. Всё то, что реформаторы-монотеисты объявили запретным: путешествия смертных на небо, нисхождение бога в смертного, плод Древа Жизни — в Кумране является самой целью культа и распространяется не только на Еноха, но и на других членов секты.

В одном из кумранских гимнов говорится, что Бог «поднимает бедного до [вечных высот], он поднимает его в облака, разделить совет с богами» (4Q427). «Я создан встать с богами» (4Q427), — говорит гимн[198]. «Ты выбрал человека для вечного предназначения с духами знания, — говорится в десятом гимне Благодарения, — с тем, чтобы он мог стоять с войском святых и вступать в общение с собранием сынов неба» (IQH, 10).

«Он сделал вас Святая Святых»[199], — говорится в другом гимне, который тем самым совершает невероятное, немыслимое для ортодоксов кощунство. Гимн этот ни больше ни меньше как отождествляет Смертного, Человека — то есть кровоточащий кусок мяса, переплетенный жилами мышц — с Иерусалимским храмом, более того, с его самой сокровенной частью, со Святая Святых, где обитает сам Яхве и куда даже первосвященник имеет право заходить раз в год!

Само самоназвание кумранитов, святые, «кедошим», именно что и использовалось в раннем яхвизме для описания членов Совета Богов (Пс. 89:8[200]; Зах. 14:5), равно как и Небесного Войска:

«Господь пришел от Синая, открылся им от Сеира, воссиял от горы Фарана и шел со тьмами святых» (Втор. 33:2).

Откуда взялась эта, удивительная по иудейским меркам, особенность кумранитов — утверждение, что смертные могут взойти на небо, что они могут «светить, как светила небесные» (1 Енох.19:137), и, возможно, даже стать «богами, подобными пылающим углям» (4Q403 I, ii, 6), и властями, стоящими у престола «царства святых Царя святости» (4Q405 23 ii)?

Мы уже предположили, что она явилась естественным результатом эволюции той идеи, которая была высказана в Книге Даниила: идеи о физическом воскресении мертвых.

Физическое воскресение было обещано еще в 167 г. до н. э. С тех пор и до времени Ирода минул добрый десяток милленаристских восстаний, а мертвые всё не спешили воскресать.

Они не воскресли ни в 63-м, когда фанатики обороняли Храм от римлян, ни в 48-м, когда Ирод казнил Езекию, ни в 37-м, когда он разбил галилейских разбойников, ни даже после того, как после смерти Ирода потомок Езекии Иуда захватил Сепфорис и объявил себя царем. Физическое воскресение оставалось, конечно, в повестке дня — мертвые должны были воскреснуть с началом Царствия Божия, — но всё-таки оно было, что называется, староватым. Кое-какие скептики могли усомниться в его реальности.

Секте для выживания срочно требовалась какая-то другая идея, которую не так легко было опровергнуть опытным путем. Эту идею и предоставил Цадок/Енох. Во время своего путешествия на небо он увидел «прекрасные места, назначенные для того, чтобы на них собирались души умерших» (Енох. 5:3).

В «Книге Стражей» эти прекрасные места находились еще где-то на земле, но уже в «Притчах Еноха» они переместились «под крылья Господа Духов» (Енох. 7:13). Более того, небесные обитатели этих жилищ стали «украшены огненным сиянием», иначе говоря, они сияли так же, как и Моисей и сам Енох, когда они увидели лицо бога. Они совлекли с себя земные тела и облеклись в эфирные тела ангелов.