Иисус и победа Бога

Храм по замыслу своему был земным местом обитания древнеизраильского божества… Символический характер Иерусалимского Храма… был связан с рядом особенностей, благодаря которым Храм мыслился как космический центр Вселенной, место, где соединяются небо и земля, откуда Бог правит миром[1436].

Это значит, что чем ближе человек подходил к Храму, а внутри Храма — к Святому Святых, тем дальше он продвигался по четко выстроенной лестнице ритуальной чистоты[1437].

Во–вторых, Храм был местом, где совершались жертвоприношения. Считалось, что здесь можно получить прощение грехов и очиститься от скверны[1438]. Это ярко видно в описаниях ситуации, которая возникла после гибели в 70 году н. э. системы жертвоприношений:

Разрушение Храма в 70 году н. э. положило конец всей системе искупительных жертвоприношений, публичных и частных, а также всеобщему очищению — с козлом отпущения в День Искупления. Утрата глубоко переживалась… Этот рассказ [об Иоханане Бен–Заккае и Иошуе Бен–Ханании, обсуждающих гибель Храма] иллюстрирует смятение, которым наполнились сердца многих людей после прекращения жертв[1439].

Один современный автор говорит:

Жертвоприношение «тамид» [«постоянное»] символизировало не только трапезу божества, но и, по экстраполяции, присутствие божества среди народа. Нельзя было вообразить большего культового бедствия, чем утрата этого жертвоприношения: оно означало бы разрыв связи между божеством и людьми (Дан 8:11)[1440].

Понять смысл древних жертвоприношений очень трудно. И не потому, что они чем–то плохи или бесцельны: если нам идея жертвоприношений чужда, то это наша проблема, а не древних. Сложность в другом. Релевантные тексты больше сосредотачиваются на описании ритуала, чем на его смысле[1441]. На основании рассказа Лев 1–7 о различных типах жертвоприношений можно очертить (с оговорками) следующую картину.

Ежедневно совершались два вида жертв, утверждающих и празднующих пребывание Божества среди Своего народа.

• Всесожжение. Тексты говорят о нем как о пище для Божества, которую то обоняет и вкушает. Последнее представление, впрочем, широко понималось как антропоморфизм[1442].

• Жертва мирная. Предназначалась для вкушения уже не Божеством, а народом. Отсюда ее праздничный характер.

На них взималась храмовая подать, из–за чего в их совершении участвовали, хоть и несколько косвенным образом, все израильтяне[1443]. Жертва всесожжения и мирная иногда назывались «искупительными», хотя существовали другие виды жертв, специально предназначенные для «искупления».

Следующие два жертвоприношения вновь делали из верующего полноценного члена народа Божьего, — состояние, нарушенное грехом или нечистотой. Отметим, что грех и нечистота — вещи разные. После родов женщина считается нечистой, но рожать само по себе не грех. Вор грешит, однако ритуальная скверна на нем может отсутствовать[1444]. Интересно, что еврейское слово, обозначающее третий вид жертвы в Левите, — «хатта'т» — может быть переведено не только как «жертва за грех» (обычный перевод), но и как «жертва очищения». Ее приносили и в некоторых случаях греха (Лев 4:1 — 5:13; Числ 15:22–29 и т. д.)[1445], и в некоторых случаях нечистоты (после деторождения, Лев 12; после истечения, Лев 15). О взаимосвязи между грехом и нечистотой и о разнице между избавлением от одного и другого, много спорят. Это вылилось, в частности, в дискуссии о том, как функционировали эти жертвы. По всей видимости, ритуал имел и искупительную, и очистительную роль. Но в чем же здесь смысл: грешник очищается от греха? Или из храмовых пределов удаляется культовая нечистота, созданная присутствием грешника/нечистого человека?[1446]