Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Другие евангельские рассказы подтверждают этот революционный и вместе с тем в высшей степени человечный портрет. Евангелие от Луки, например, приводит историю о том, как Иисус посетил дом двух сестер, Марфы и Марии (10:38–42). Евангелие от Иоанна уточняет, что эти сестры жили в селении Вифания под Иерусалимом (12:1). В присутствии Иисуса как почетного гостя Марфа – судя по всему, старшая из сестер – взяла на себя типичную роль, отведенную женщине обществом, и принялась суетиться на кухне, готовя еду. Мария, с другой стороны, вышла за пределы того, что от нее ожидалось как от женщины, и приняла на себя роль ученицы, возможно, даже слушательницы раввинской школы, сев у ног одаренного учителя и осмелившись предположить, будто способна перенять его знания. Марфа, ощутив недовольство, которое, похоже, всегда присутствует в людях несвободных, вошла в комнату и потребовала от Иисуса велением своим вернуть Марию к «женским» делам, на кухню. По словам Луки, Иисус отклонил ее просьбу, сначала утешив Марфу (пойманную в ловушку связанных с ее ролью ожиданий), а потом поддержал выбор Марии: она «благую долю избрала, которая не отнимется у нее». Это поразительная история о том, как предписанные образцы поведения рушатся под влиянием призыва заново переосмыслить, что значит быть и женщиной, и человеком.

Евангелия говорят нам еще об одном случае, когда Иисус проигнорировал религиозные и социальные устои во имя цельности и человеколюбия: у него были ученицы. Марк, Матфей и Лука все фиксируют эту истину. Такое «несексистское» понимание Иисуса вызывало немалые трудности для возглавляемой мужчинами христианской Церкви, исторически имевшей мало понятия о том, в чем состояла блистательная свобода детей Божиих. Лидеры Церкви во всей истории Запада властью своей возвышались, угнетая женскую половину рода человеческого. Но наличие у Иисуса учениц глубоко запечатлелось в библейской истории. Ученицы не особо заметны, пока Евангелия не подходят к последним событиям в жизни Иисуса – его смерти и воскресению. Тогда женщины вдруг становятся не только видимой, но и жизненно важной частью повествования, возможно, потому, что, как говорит Марк, во время ареста Иисуса, все ученики, «оставив Его, бежали» (14:50). Только в сцене Распятия Марк сообщает читателям, что женщины следовали за Иисусом с самого начала его общественного служения, придя вместе с ним из Галилеи в Иерусалим. Затем Марк называет имена этих женщин: «Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова Меньшего и Иосита, и Саломия» (15:40).

Матфей добавляет свое свидетельство о присутствии женщин: «И много женщин смотрело издали [на распятие]. Они последовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему». Он также перечисляет их: «Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосифа, и мать [неназванная] сыновей Зеведеевых» (27:55, 56). Лука описывает скорбящих при кресте так: «Стояли же поодаль все знавшие Его, и женщины, последовавшие за Ним из Галилеи, видели это» (23:49). Один только Лука упомянул этих женщин раньше, когда говорил о галилейском этапе служения Иисуса. По его словам, то были состоятельные женщины, «служившие им [в некоторых вариантах “ему”] своим имением» (Лк 8:3). Лука приводит их имена: Мария, называемая Магдалиной (пожалуйста, обратите внимание, не из Магдалы!), Иоанна, Сусанна и многие другие.

Те же самые женщины, которые помогали Иисусу в его служении и заботились о его теле после смерти, играют главные роли в драме Воскресения у всех четырех евангелистов. Кроме того, в каждом пасхальном рассказе Магдалина или упоминается первой, что указывает на ее более высокий статус (Мк 16:1; Мф 28:1 и Лк 24:10), или оказывается единственной из скорбящих и первой свидетельницей Воскресения (Ин 20:1). Нет сомнения, что Магдалина стояла во главе учениц, подобно тому, как Петр возглавлял учеников. Становится очевидным: традиционный образ Иисуса, странствующего по Галилее в сопровождении двенадцати апостолов, с библейской точки зрения просто неверен. В течение всего служения у него были и ученики, и ученицы, известные нам по именам. Картина поразительная для I века, однако она вполне согласуется с пониманием Иисуса как совершенного человека, сломавшего все барьеры и границы на пути к полноте человеческого бытия.