Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Племенная ограниченность присутствует в человеческой жизни почти на каждом ее уровне, от международного до локального. Сегодня Соединенные Штаты – страна многонациональная, в ней много народов и культур. Тем не менее 11 сентября 2001 года, когда на страну напали террористы из другой страны и из другой культуры, все американцы сплотились в единый кулак и откликнулись как одно племя. Флаги реяли над домами и конторами даже там, где их в жизни не было. Они трепетали на машинах и велосипедах в тех же кампусах, где еще поколение тому назад, в дни войны во Вьетнаме, их открыто сжигали, а антиамериканизм был скорее правилом, чем исключением. «Боже, благослови Америку!» – пели на всех публичных мероприятиях, и не знаю, то ли молитва это была, то ли приказ. Нация в едином порыве была готова карать и убивать тех, кто посмел ее тронуть.

На международных спортивных соревнованиях, да на том же чемпионате мира по футболу, племенная ментальность стран-участниц видна во всей красе: лица и тела расцвечены под национальные флаги, страсти кипят. В Латинской Америке после поражения в матче порой даже полыхали войны! Трайбализм очевиден на уровне государств, но он есть и ниже. Преданность штату, соперничество регионов – все это воспламеняет межплеменные страсти. Да посмотрите бейсбол, «Янкиз» против «Сокс», и увидите, как далеко может зайти этот пыл! Студенческие состязания, куда более локальные, распаляют те же чувства – и те не только властвуют на стадионах, но и побуждают выпускников к благотворительности на высшем уровне: очень немногие из них способны избежать племенных «привязок» молодости. Вековые схватки университетов: Кембридж против Оксфорда, Гарвард против Йеля, Виргинский университет против Виргинского политеха, Северо-Каролинский против Дьюка, Техасский Остинский против Техасского A&M (и это лишь самые известные в мире) переполнены «племенной» риторикой. Один студент Виргинского университета, объясняя, почему на футбольном стадионе «политеховцев» искусственный газон, бросил: «Королева бала всю траву сожрала!»

Трайбализм заметен и в том, как мы представляем противников. Майка новозеландца: «Две любимые команды у меня: все, кто против австралийцев, и моя». Когда чувство племенной исключительности усиливается во время войны, пропаганда всегда склонна лишать врагов человеческого облика, стремясь вызвать к ним ненависть или заставить убивать их без угрызений совести. На войне убивают не людей – не детей, не мужей, не отцов. Убивают «гуннов», «гансов», «япошек», «узкоглазых», «вьетконговцев», мятежников, фанатиков, террористов… Нанкинскую резню в дни Второй мировой, массовое убийство в Сонгми во Вьетнаме, пытки в тюрьме Абу-Грейб в дни второй войны в Ираке не понять, не принимая во внимание племенной характер человечества. Трайбалистская ментальность до сих пор глубоко укоренена в каждом из нас. Жители Запада, по-прежнему подверженные предрассудкам, представляют все так, будто межплеменная война в Африке – нечто далекое от современности и цивилизации. И они забывают, что Западная Европа всегда была поделена между разными народами. В Англии властвовали англосаксонские племена; Франция была землей франков; Германию населяла коалиция германских племен, в особенности прусских; Венгрия – королевство гуннов… И едва ли не любой конфликт в мире проистекает из племенной истории. Во всех нас есть этот главный, доминирующий внутренний страх перед теми народами, что отличаются от нашего. Мы держимся с ними настороже, отвергаем их, атакуем, убиваем. Эта племенная традиция рождена менталитетом выживания, пустившим глубокие корни, и ее питает нечто, лежащее в самом сердце нашего небезопасного бытия. Мы все еще «люди племени», и в гораздо большей степени, чем мы готовы признать, все религии мира, включая христианство, возникли из трайбалистской ментальности и поддерживают ее. Все они – глубинные проявления племенного менталитета, который выражается в поклонении теистическому защитнику народа.