— Я не понимаю, к чему ты клонишь! — заорал Зевс. — Ну, допустим, эта прана существует. Допустим даже, что веруя в Игру, я порождаю силу, которая создает на месте программного бота живое существо — некого духа. И что с того?
— Да то, что максимум праны, выделяется при человеческой смерти, Зевс! Если человек верит в свою смерть, он отдает на прану всего себя! Всю свою душу, все свои силы! Нас У-БИ-ВА-ЮТ, Зевс. И убивают по-настоящему! Игра — это жертвоприношение!!!
Некоторое время Зевс тупо молчал.
Будучи от природы человеком умным и склонным к логическому анализу, он не стремился победить Кима в споре, но принимать его версию на веру без боя не собирался. В древности, кажется, подобные люди называли себя «циниками»[1], — в честь умных собак, которые, если им кинуть мясо, сначала принюхивались и только потом начинали есть.
Зевс «принюхался» к новой мысли.
Смерть и боль всегда казались ему похожими явлениями. Он не мог знать, что происходит с умершими Игроками — поскольку, естественно, не видел ни одного из них после смерти. Но точно знал, что все Игроки в момент смерти или ранения испытывали настоящую боль. Черт, да он сам ее не так давно испытал! Значит ли это…
— Обожди, — он покачал головой, вновь обращаясь к Киму, — на счет реальной смерти это только догадка или ты знаешь наверняка?
— Я же говорю, — устало ответил Ким. — Мне сказали.
— Но кто?
— Я говорил, какой-то мужик, назвавшийся Вирусом Игры. Он, впрочем, еще по-разному себя называл… Шайтан…
— Араб что ли? — перебил Зевс.
— Да нет! — отмахнулся Ким. — Он сказал, что Даймон. Один из тех самых информационных конструкций, что были созданы человеческой верой и воображением много лет назад. Может даже столетий или тысячелетий. Именно он возглавил проникновение в Игру и захват ее ботов другими Даймонами.
— А как выглядел?
— Ну, мужчина, средних лет, в шляпе. В плаще с капюшоном. Ничего особенного.
— И ты поверил? — Зевс вскинул бровь. — Тебе лапшу навешали, блин, а ты введешься, как баран.
Ким даже не обиделся.
— Он вытащил Киру, которая все еще оставалась на третьем уровне. И разговор с ним происходил в междумирье, в месте, которого нет. И … есть кое-что еще, о чем я расскажу чуть позже. В общем, кем бы он ни был, он действительно манипулирует этой проклятой Игрой. Так доступней?
Зевс замолчал.
— Может быть, это тоже часть Игры, — из чистого упрямства выдавил он.
— Может быть все, — Ким кивнул. — Однако, учитывая обстоятельства, есть кое-что, что следует сделать наверняка. Выжить вам четверым. Если шанс сдохнуть по-настоящему реален хотя бы на сотую процента — вы обязаны это сделать!
«Как же сложно описать то, что необходимо понять и прочувствовать, — думал Ким, наблюдая за потоком мыслей, бурлящим в голове старого друга, после того, как новая информация была выложена перед ним. — Может быть, наши смерти все же необходимы человечеству, чтобы мы перестали увлекаться виртуальными мирами? Хотя бы наполовину. Ведь это грех, разве нет? А грехи следует искупать… Нет, черт возьми! Да верю ли я в это сам? Или через пару уровней уже дойду до этого вывода?! — Ким помотал головой. — Самая крупная Игра в истории развлечений оказалась ловушкой для десяти процентов населения планеты. Зашибись! Но, может, не все потеряно?»
К сожалению, доказательства верности слов Вируса (как впрочем, и их лживости) было невозможно получить до тех пор, пока Игра не пройдена до конца. Вернуться в реал иначе было возможно единственным способом — умереть. Делать этого не хотелось.
Пока Ким видел только один «приличный» способ влиять на ситуацию: чтобы выжить, следовало вливаться в Игру всё больше и больше. СЛИТЬСЯ С НЕЙ.
«Черт, — вдруг мелькнул мысль. — А ведь так мы перестанем отождествлять себя с живыми людьми. Сами станем ботами. Персонажами, поверившими Игре. Её частью, программой, не более. Может, этого от нас и добиваются?»
Пока Кира продолжала что-то объяснять удивлённым Зевсу и Ведьмочке, Ким развернулся в сторону «египетской» крепости. Картина пред ним и друзьями разворачивалась необычайная. Она навсегда отпечаталась в его памяти, как грандиозное, незабываемое действо.
Более тысячи мумий по-прежнему штурмовали замок. Сотнями они падали вниз, сгорали, лишались конечностей под ударами защитников. Но продвигались вперед. Под градом стрел единицы самых удачливых мертвых пересекали ров, вгрызались в камень ногтями рук и ног. Особо настырные цеплялись даже зубами, до того был силён зов! Нечеловеческая сила и жажда гнала мертвецов к живым.
Гарнизон замка изнемогал. Без устали лились остатки масла на оскаленные лица нападающих. Игроки расставались с жизнями долго, мучительно, больно. Но всё-таки убить мумию было на порядок сложнее, нежели обычного человека. Искалеченные, изуродованные тела уже заполняли собой рвы цветными шевелящимися холмами. Но все, способные цепляться за стены, снова упорно ползли наверх.