Игры двуликих

– Все достал? – капитан выдохнул: шаг сделан – мост сгорел, осталась пропасть.

– Все – Димка кивнул – Повозился, но друзья помогли.

Звонарев, под внимательным взглядом Шайтана, походил по комнате, снова глянул в окно – тучи стали гуще, а капли жирнее – резко повернулся к гостям:

– В общем, задумка такая…

Следующие двадцать минут объяснял; потом еще двадцать выдерживал натиск протеста – что один, что другой, бойцы не хотели ввязываться.

– Дима, Шайтан… – капитану надоело: не мог он заставлять идти на смертельный риск – Я в любом случае буду работать… но вас не могу просить о такой услуге. Давайте прекратим спор – я заберу посылку и «разбег!».

Оба бойца долго молчали: Харон изучал мокрый пейзаж за окном, Шайтан курил вонючую «Балканскую звезду».

– Я иду – коротко бросил узбек, раздавив окурок в вазе с цветами.

– «Завалят» нас – буркнул Димка, но по тону капитан понял, что согласен… без них шанс на спасение равнялся нулю.

– Тогда… до вечера?

Харон поднялся и молча пошел к двери, Шайтан за ним. Ушли, но через пару минут Димка вернулся и бросил у порога большую спортивную сумку:

– Часть. Остальное в багажнике – заберешь на месте. Буду в одиннадцать.

Звонарев отнес баул в комнату, расстегнул и начал по одному доставать предметы: черный камуфляж, без единого светлого пятна; черную лыжную маску-шапочку; короткий автомат Калашникова, с накрученным глушителем; пистолет «Беретта», тоже с глушителем; две гранаты «РГД-5». Аккуратно все разложил на диване, посмотрел…

Декорации к лебединой песне готовы, реквизит приехал и актеры загримированы – пора командовать «Мотор!».

Глава 43

К ночи погода сделалась хуже… или лучше, если смотреть с позиции безумного плана Звонарева. Тучи разлились по небу ровным темно-серым морем: ни одна звезда, ни даже луна не пробивались сквозь набухшую пелену. Косые струи дождя ровно, мощно били по черному корпусу «Мерседеса» – Харон недовольно косился на небо, бурча под нос проклятия. Капитан понимал – Димке придется идти через лес, потом лежать на сырой земле… Еще больше он сочувствовал Шайтану, занявшему позицию три часа назад.

Звонарев пытался пробудить в душе сочувствие… или совесть… или жалость… хоть что-нибудь, чтобы убедиться – он умеет чувствовать. Живой человек не может вот так, равнодушно, ехать навстречу смерти… или победе, одновременно бесценной и ненужной. А капитан ехал, невидяще глядя на два освещенных метра сырой дороги; на периодически мелькавших за окном пьяниц, собирающихся возле круглосуточных магазинов; на знак выезда из города, с перечеркнутым жирной линией названием… «до-свиданья, приходите к нам еще!».

«Вот уж вряд ли…».

Звонарев хмыкнул: Димка покосился с подозрением:

– Весело?

– Похоже, что я смеюсь? – капитан отвернулся – Скорее прощальный смешок…

– С таким настроем точно прощальный – Харон резко крутнул руль, объезжая яму – Я прикинул: есть что-то в «мутке». Шансов мало – но с нами…

– На вас и надежда: одному не войти.

– Пятнадцать человек – Димка смотрел в сторону – три пса, «кавказцы». У бойцов «Калаши», плюс две «Сайги» видел – с ней осторожнее, дробь разворотит, мало не покажется. «ПМы» у всех, на ремнях – полезут, сразу «вали» наглухо, иначе не скрыться. Пятеро на улице постоянно – они наши, двое на КПП – стекло бронированное, так что сам. Еще четверо патрулируют дом, и четверо спят… или отдыхают, телевизор смотрят – со счетов не скидывай. Мы с Шайтаном, как улицу зачистим, начинаем работать по окнам, но, в основном, будешь один – обзор маленький, окна неудобные…

– Ясно.

– Не задумывайся – Харон повернулся. В его глазах – впервые! – мелькнуло сочувствие – Стоит на секунду встать, «стопорнуться» – хана. Потом, после, можешь хоть слезами их могилы размыть: «работай» четко и наверняка.

– Легко сказать… – капитан уныло думал, что не сможет убить… там, на войне – мог, но там конкретный враг, цель, идеалы…

– Легко – Димка, кажется, улыбнулся, но Звонарев не смотрел – Что бойцы, что хозяин паскудный, столько народу «положили»… Считай, обществу подарок делаешь.

– Есть суд, закон… Ни один человек не имеет права убить другого.

– Бред – Харон кивнул – Пафос. Все так живут: бандиты, которые бизнесмены; бизнесмены, которые бандиты… Вспомни бывшую жену – убили, чтобы наказать. И мать бы убили, и детей, будь они у тебя.

Капитан хмурился. Вроде все правильно болтал внезапно разговорившийся боец – но почему тогда на душе неподъемный груз? Действительно, заслужила ли Света – маленькая блондинка, бухгалтер – быть взорванной, похороненной частями? Настя, толком не начавшая заниматься делом? Да все они – Князь, Ерема, раненый Юрков? Или те парни, из леса, бегущие за преступником и навечно уткнувшиеся носом в ароматную землю? И все это – все! – по вине Хорошевского, решившего потешить грязную страстишку бывшей любовницы!

Не заслужил он суда, адвоката, снисхождения – «макинтош» метр-на-два, лживые слова, какой покойный был ангел, и милосердная земля, принимающая всех без исключения.

Но почему же на душе так погано? Почему стоит, будто живое, лицо Светы – она качает головой и грустно улыбается?