Игрушка Двуликого

Картины, которые он себе рисовал, здорово поднимали настроение: единственный человек в роду, волею Богов сумевший разобраться в тонкостях торговли и завязавший дружеские отношения с Пепельным братством, уже в ближайшие годы должен был стать одним из богатейших дворян Вейнара. А затем, правильно распорядившись нажитыми деньгами, – и самым влиятельным. Как именно? Да очень просто: сначала он собирался подмять под себя всю торговлю с Шаргайлом. То есть дождаться, пока заработает рынок на Высоком Берегу, а затем с помощью Серых убрать Вартейнов. Затем построить еще несколько подобных рынков на других границах Вейнара и эдак лиственя через три-четыре занять место главы Купеческой гильдии Вейнара.

В том, что это возможно, он нисколько не сомневался – если Карваль из захудалого рода Голонов, выброшенный из родового замка собственным отцом, добился должности главы Гильдии охранников, то он, Увераш, мог претендовать на большее!

Что именно заключается за словом «большее», он понял минут за десять до появления королевского лба, когда додумался, что из двух известных цитат Игенора Мудрого «Жизнь – война…» и «Войны выигрывают не мечи, а копья…»[197]путем несложных рассуждений можно вывести третью. Гораздо более умную и емкую: «Тот, у которого есть деньги, побеждает и в жизни, и в войне…»

От мысли, которая пришла ему в голову после этого, пересохло горло и вспотели ладони: «Деньги – это возможности. Или, говоря иначе, Власть…»

К моменту, когда по улице пронеслись телохранители Латирдана, Бельвард успел примерить к себе должность Первого Министра и пришел к выводу, что возможности, которые дает эта должность, слишком однобоки: правая рука его величества и командующий Первой Тысячей королевства Вейнар является, по сути, чем-то вроде цепного пса короля и не имеет доступа к казне.

Обдумывание сильных и слабых сторон трех других должностей, традиционно жалуемых верховным сюзереном членам Внутреннего Круга, он перенес на потом и, убедившись, что Латирдан и его свита въехали во двор «Медвежьей берлоги», спустился с чердака, дабы еще раз обговорить с Серыми последовательность действий каждой пятерки…

…Кобель, лежавший без движения, вдруг напрягся, поднял голову и еле слышно зарычал. Не грозно, как подобает бойцовому псу, а неуверенно, как щенок, пытающийся показать свою значимость, но еще не забывший тяжесть руки хозяина. Потом задрожал всем телом, тихонечко заскулил и вжался спиной в бок Бельварда.

«Небось, опять хейсары…» – вслушиваясь в шелест дождя, мрачно подумал юноша, вздохнул и заскрипел зубами, услышав свист, раздавшийся из раны под лопаткой.

Облизнул губы, снова ощутил вкус крови, затем слабость и нервно сглотнул: «С такими ранами не выживают…»

Потом поудобнее пристроил голову на сгибе локтя и снова ушел в прошлое – во время своих предыдущих появлений горцы к конуре не подходили. Видимо, не хотели убивать сторожевого пса.