Игрушка Двуликого

– Я хочу поменять имя. Как я могу заслужить это право?

– Имя? Детское? – хором спросили Неддар и Тарваз.

– Да, ашер’о, детское! – кивнул мальчишка. И, сообразив, что взрослые ждут объяснений, мотнул головой в сторону ворот: – Кром – самый достойный хейсар, которого я когда-либо видел. С его уходом род потерял не просто воина, а…

Коротенькая пауза, во время которой Уресс пытался подобрать слова, закончилась зубовным скрежетом и хрустом сжимаемых кулаков.

– Я… я не могу объяснить словами того, что чувствую, но… я готов отказаться от своего имени и предначертанного мне Пути, чтобы сохранить память об этом человеке…

Мальчишка не играл – он действительно был готов отказаться от чего угодно. Или чего угодно добиться, чтобы ему это позволили. И эта его решимость чувствовалась настолько сильно, что Неддар вскинул голову, чтобы взглядом убедить увея пойти Урессу навстречу, и вдруг увидел, что по щекам Этерии катятся слезы!

В это время верховный жрец приподнял жезл и с силой вбил его в землю:

– Я тебя услышал, ро’шер! С этой минуты ты – просто Аттарк. И будешь им до того момента, пока не пройдешь Испытание Духа и не докажешь всему Шаргайлу, что достоин носить имя баас’ори’те…

Мальчишка вскинул голову и засиял:

– Спасибо, увей! Я докажу!! Даю Слово!!!

– Это еще не все… – щелчком подозвав к себе айти’ара, держащего его коня, сказал король и, дождавшись, пока тот подойдет, взял повод и протянул его мальчишке: – Это – твой конь. Езжай собираться – ты едешь со мной…

Глава 23 Бельвард из Увераша

Третий день второй десятины третьего травника

Свист… Удар… Сдавленный стон… Пауза… Свист… Удар… Короткий вскрик… Пауза… Свист… Удар… Вопль, от которого зазвенело в ушах…

«Он ее забьет… До смерти…» – отрешенно подумал Бельвард и поморщился: наказывать кого бы то ни было ни свет ни заря было свинством. Прежде всего по отношению к тем, кто еще спит. Увы, объяснить это Беру было невозможно: он наверняка выполнял приказ маменьки.

«Маменьки?» – мысленно взвыл юноша, открыл единственный глаз, уперся взглядом в кружевную оторочку подола и тут же почувствовал запах цветка страсти – любимого благовония леди Марзии.

Зажмурился, попробовал ощутить спиной тепло Наильки и… разозлился: девка порку не заслужила!

– Доброе утро, маменька! – злобно рыкнул он, вскочил с кровати, в два прыжка преодолел расстояние до окна, выглянул наружу и, увидев белый балахон, висящий на пустующих колодках, облегченно перевел дух: Мельен порол не Наильку, а кого-то из поварих.

Развернулся, запоздало сообразил, что раздет, с большим трудом заставил себя поднять взгляд на маменьку и с удивлением понял, что она улыбается!!!

– Прошу прощения за мой неподобающий вид, но…

– …ты испугался за свою девку?

Лгать ей было глупо, поэтому Бельвард молча кивнул.

– Взрослеешь… – ухмыльнулась мать. И сразу же посерьезнела. – Одевайся – нам надо поговорить…

Торопливо натянув на себя шоссы с нижней рубашкой, юноша поколебался и решительно уселся на кровать:

– Я вас внимательно слушаю…

Вместо того чтобы, по своему обыкновению, начать беседу с претензий, маменька ни с того ни с сего вдруг изобразила участие:

– Как рана? Беспокоит?

«Надо же, вспомнила! – желчно подумал он. – Ответить, или догадается сама?»

Ответил. Сообразив, что хорошее настроение маменьки может и испортиться.

– Нет, не беспокоит – уже почти зажила…

Как ни странно, требовать, чтобы он открыл рот и показал десны [177], она не стала – с сочувствием посмотрела на изуродованную глазницу и снова улыбнулась:

– Это хорошо…

То, что боли в глазнице стали терпимыми, было действительно хорошо, поэтому юноша согласно кивнул. Но видеть мать улыбающейся он не привык, поэтому насторожился и с большим трудом выдавил из себя слова благодарности:

– Спасибо за беспокойство…

Видимо, в тоне, которым он произнес эту фразу, сарказм все-таки прозвучал, так как взгляд леди Марзии похолодел.

– Ан-тиш не жуешь. Практически не пьешь. Девок не терзаешь. В то же время вместо того, чтобы жить на тренировочной площадке и готовиться к бою с Нелюдем, либо сидишь, зарывшись в записи, либо пропадаешь неизвестно где…

«Как разберусь с делами – так сразу же и продолжу жевать, пить и терзать девок…» – мысленно огрызнулся Бельвард. А вслух, само собой, сказал совершенно другое:

– Как вы только что сказали, я взрослею…

Глаза маменьки полыхнули гневом – так, как будто она услышала его мысли. Однако срываться на сыне графиня почему-то не стала – поджала губы, несколько раз провернула на пальце родовое кольцо и ни с того ни с сего поинтересовалась:

– Что ты нашел в Вартейне-младшем?