Игрушка для мажора

Родительница внимательно на меня смотрит несколько секунд, а после кивает и выводит всех из комнаты.

— Почему? — хрипло каркаю и прокашливаюсь. — Как это вышло?

Вадим усаживается радом на кровать.

— Если честно, я сам до конца не понял, что там произошло, — хмурится. — Отец сказал, что твоё имя просто вписали в личное дело Полякова ещё в конце июня.

Мозг пытается лихорадочно отследить в его словах логику: в конце июня я ведь ещё только на первый приём пришла, и не могла…

— О, Боже… — срывается с губ испуганный шёпот.

До меня внезапно доходит, и реальность просто обрушивает на мою голову свой стальной каркас: все злорадные ухмылки Ярослава, его пронзительные взгляды, то, как он внезапно передумал отвечать на мою грубость тогда, в коридоре… Он уже в тот момент спланировал свою месть, а я, как дурочка, решила, что не стоит принимать его всерьёз.

— В чём дело? — хватает меня за руку Вадим, требуя ответа.

И я послушно выкладываю ему всё, как есть — про то, как столкнулась с Ярославом в «Утопии» в свой первый день; про то, что недружелюбно с ним разговаривала после того, как он попросил извиниться перед ним… Про его усмешку через неделю после нашей стычки и про внезапную любезность психолога на повторном приёме — об этом я вспомнила только что… В общем, к концу моей исповеди лицо Вадима уже горело праведным гневом.

— Я понял — сукин сын просто решил на тебе отыграться. А я-то всё пытался понять, почему он так упорно отказывался поговорить со своим отцом о том, чтобы мы поменялись аккомодантами! Получается, он врал, когда говорил, что это от него не зависит — «Так решили специалисты по распределению»…

— Ты разговаривал с ним? — от удивления голос взлетает на две октавы. — Как давно ты знаешь о том, что происходит?

— Уже пару недель, — нехотя признаётся, устало потирая шею. — И как только узнал, пытался всё исправить, но ничего не выходит. Прости, Варь.

Так вот, почему он постоянно пропадал; вот какими важными делами он был занят — пытался вернуть меня.

В голове всплывает очередное воспоминание:

«Ты хоть знаешь, кому нахамила?»

«Судя по его взгляду, он тебя так просто в покое не оставит».

Какая же я идиотка…

— И что теперь? — спрашиваю сквозь комок, застрявший в горле.

Я имею в виду не только свою дальнейшую судьбу, но и наши с Вадимом отношения: вряд ли мы сможем встречаться после того, как я перееду к Ярославу.

— Я бы очень хотел сказать, что всё будет хорошо, но не уверен в этом, — глухо отвечает парень. — Не хочу тебя пугать, но я немного знаком с Поляковым, так как наши отцы работают вместе — пусть он не самый конченный урод из всех, но он всегда делает только то, что хочет; если он что-то вбил в свою голову — он обязательно этого добьётся. Я пытался надавить на отца, но он не собирается разрушать отношения с заместителем мэра из-за… того, что ты не стала частью моей семьи.

Я догадываюсь, что на самом деле хотел сказать Вадим — «Мой отец не собирается разрушать отношения с заместителем мэра из-за какой-то девчонки»; и я не виню за это ни его, ни его отца — может, на их месте я вела бы себя ещё хуже. И вряд ли я сама стала бы выяснять отношения с такими людьми — я всего лишь девочка с периметра, не имеющая собственного голоса.

— Сколько у меня есть времени? — спрашиваю безразличным тоном.

— Я думаю, они ещё не знают, что ты в курсе; если твоё письмо о распределении придёт завтра, то у тебя будут сутки или двое на сборы.

— Сейчас ведь начало августа, — хмурюсь. — Что мне там делать целый месяц до учёбы?

— Полагаю, они собираются привести тебя в подобающий вид и научить тому, как ты должна вести себя под их крышей.

Невесело усмехаюсь.

— Подогнать под себя, в общем.

— Мне правда жаль, Варя.

Я верю. Я действительно верю ему, потому что в его голосе слышно неподдельная злость, обида и разочарование. Но мы оба в данном случае бессильны, а значит, можем только принять реальность и двигаться дальше.

Вытираю злые слёзы. Вот ты просто растёшь и наслаждаешься жизнью, строишь какие-то планы и мечтаешь, а в один прекрасный момент твоё детство заканчивается; вместо него наступает период, который все называют взрослой жизнью, а она — дама капризная. Она не станет дуть тебе на поцарапанные локти и прикладывать подорожник к разбитым коленкам; не погладит по голове, когда тебе будет тяжело или больно, и не залечит разбитое сердце. Вместо этого она подарит тебе бесценный опыт, который зачастую без боли и разочарований, увы, не получить. А с теми, кто этот опыт не усваивает, у неё разговор короткий: не держишь удар — значит, ты слишком слаб для этой жизни, а у неё нет времени на слабаков.

Вот только я не из такого теста и не дам себя в обиду.

Глава 4. Ярослав

7 августа 2019 года, среда

Этого дня я ждал, наверно, даже больше, чем своего совершеннолетия.