Игрушечный дом

Анна пробовала благодарить Матса, когда они вечерами пили на кухне чай, но очень скоро поняла, что только смущает его, и отказалась от этой затеи. Опять оба читали свои книжки, и все было в полном порядке.

В это самое время Анна как-то по-новому и с тревогой осознала, на что тратила свое время и что упускала. День ото дня она все внимательнее следила за собственными поступками, а ведь долгие годы дни незаметно скользили мимо. Живя в одиночестве, Анна не замечала, как часто теряет дневные часы во сне. Она подпускала сон к себе поближе, мягкий, ласковый, как туман, как снег, вновь и вновь читала ту же фразу, покуда слова не тонули в тумане, утрачивая всякий смысл, просыпалась, отыскивала глазами нужное место на странице и читала дальше, будто пропало у нее лишь несколько секунд. Теперь же Анна уразумела, что спала, и подолгу. Никто об этом не знал, никто ее не беспокоил, и все-таки простая, но необоримая потребность минутку-другую побыть в объятиях Морфея стала чем-то запретным. Она просыпалась как от толчка, таращила глаза, хваталась за книгу и прислушивалась — полная тишина. Но у нее над головой только что кто-то прошел.

Анна Эмелин больше не ложилась с курами, хотя, кажется, куда естественней было бы уступить зову темноты и скуки, нежели руководиться часами, теперь она старалась бодрствовать и громко топала в своей комнате, чтобы те, наверху, даже и подумать не смели, будто она дала себе поблажку. Когда же Анна разрешала себе наконец лечь в постель, то заснуть не могла, лишь прислушивалась к новой, таинственной жизни дома, к легким, невнятным звукам, точно пыталась подслушать очень важный, но бесконечно далекий разговор, уловить словечко тут, словечко там, однако так и не уяснить, что к чему.

Как-то вечером, тщетно силясь заснуть, Анна не на шутку рассердилась, надела халат, сунула ноги в домашние туфли и прошаркала на кухню — взять стакан соку и бутерброд. Пес, лежавший в коридоре у черного хода, проводил ее желтым взглядом, огромный зверь лежал как изваяние, только глаза двигались.

— Без паники! — шепотом скомандовала себе Анна и по привычке обошла пса стороной.

В холодильнике все было устроено по-новому, все в пластике — пока не развернешь, не узнаешь, что там внутри; впрочем, и кухня-то была совсем другая, Анна не сумела бы сказать, что именно изменилось, но так или иначе, а кухня теперь была совсем не та, не ее. В прежние времена, когда еще было по-старому и у Анны иной раз среди ночи разыгрывался аппетит, она, к примеру, открывала на столике возле мойки банку горошка и ела его ложкой, не разогревая, холодный, а заодно спокойненько созерцала темноту заднего двора, потом лакомилась вареньем из вазочки и, умиротворенная, возвращалась в постель.

Теперь все было по-другому. Вроде бы святое дело — выпить соку, но и тут Анна достала бутылку с пугливой поспешностью, словно занималась чем-то недозволенным, кое-как, не глядя, наполнила стакан, и густой красный сок выплеснулся на стол. И конечно же, тотчас явилась Катри, вошла, как всегда, бесшумно и стала наблюдать за Анниными манипуляциями.

— Мне просто захотелось соку, — объяснила Анна.

— Погодите, я вытру. — Катри взяла тряпку, которая быстро впитала красную жидкость, отжала ее в мойку.

— Да бог с ним, с соком! — воскликнула Анна. — Я воды хочу, простой воды! — И она так резко отвернула кран, что струя брызнула на пол.

— Не лучше ли ставить на ночь у кровати поднос с питьем?

— Нет, — отрезала Анна. — Не лучше.

— Но тогда вам не придется ходить на кухню.

— Фрёкен Клинг, я вам, наверно, рассказывала, что папа не велел носить газеты домой, он ходил за ними сам. Каждый день забирал свою газету в лавке и первый ее прочитывал… Выбросьте тряпку в мусорное ведро. — Анна села на стул и повторила: — Выбросьте. Вы же выбрасываете ненужные вещи.

— Фрёкен Эмелин, мы вам мешаем?

— Ничуть. Вас и не слышно. Шныряете как мыши.

Катри, по-прежнему стоя возле мойки, вытащила было сигареты, но спохватилась и сунула пачку обратно в карман.

— Да курите вы, ради бога, — сердито буркнула Анна, — не стесняйтесь. Папа тоже курил. Сигары.

Катри закурила, потом сказала довольно-таки нерешительно и медленно:

— Фрёкен Эмелин, может, попробуем глянуть на все это вот так: между нами заключен договор на сугубо деловой основе. Мы с Матсом на этом сильно выиграли, но если вдуматься, то и вы не остались внакладе. Речь, таким образом, идет о своего рода меновой сделке, о взаимовыгодном натуральном обмене. Определенные услуги уравновешиваются определенными преимуществами. Я знаю, тут есть и свои минусы, но они понемногу сойдут на нет. Нам нужно приноровиться, привыкнуть, как привыкают к добровольно подписанному контракту. Разве нельзя посчитать это контрактом, которым предусмотрены и обязанности, и права?

— Взаимовыгодный натуральный обмен, — с преувеличенным удивлением повторила Анна и подняла глаза к потолку.

А Катри серьезно продолжала: