Играют все

Не знаю чего дожидаемся и почему никто в них не стреляет, но все же наступил тот переломный момент, когда одна из горилл приподнялась и забарабанила себя в грудь. И две лавины живых тел устремились друг к другу. Все вокруг смешалось: крики, хрипы, удары, выстрелы и звон от ударов по щитам, свистящие росчерки мечей и сабель, – миг и все вокруг оросилось кровью с двух сторон. Мне досталась не особо большая горилла, ее пылающий ненавистью взгляд заставил замедлиться. Уже приходилось убивать, как людей, так и животных, но там не было такой всепоглощающей ненависти. Нечто похожее было, когда столкнулся с бешеной собакой, да я сильнее, может быстрее, но она бешеная и от того опаснее в разы и у нее настоящие охотничьи инстинкты. Человек тоже может быть таким, но для этого его надо довести, а зверь он уже настроен, он опасен и смертелен. Горилла угукая и чуть подпрыгивая помчалась на меня. Выстрел, выстрел, в ее туше две красные отметины, но это ее лишь еще больше разозлило. Запоздало вспомнил, что надо всем бить одну, а не каждому выбрать себе персонально. Но было уже поздно, еле успел подставить щит, как мощный удар сдвоенных кулаков отбросил меня на десяток метров, сначала проехался на спине, а затем все же кубарем перевернулся на живот. Горилла победно заорала, сбоку от нее появился АрахИс и длинным мечом с достаточно узким лезвием снес ей голову.

– Не играйся, – отругал он меня и устремился к другим на помощь.

– Ага, – ответил я и стал подниматься.

Спрашивается, а что мне делать, если из оружия только кинжалы и пистолет, быть может ничто из этого гориллу не способно убить. Мысль вновь вернулась к двум щитам, нашел взглядом Очага, от все также украшает все живое вокруг своими стрелами, что после попадания возвращаются к нему в колчан, оставляя на телах жертв порой сквозные раны. Но ему не всегда удается хорошо прицелиться и успеть выстрелить, гориллы тоже кидаются и ему приходится частенько отпрыгивать.

– Иду, – я буркнул себе под нос и поспешил к нему.

– Буду прикрывать, – пообещал я, когда добрался до него.

– Лады, – ответил он автоматом, не прекращая выпускать стрелы.

Минут пять гориллы побросались на наши ряды, как вдруг отступили.

– Хреново, – сообщил мне Очаг.

Не успел я спросить, что случилось, как одна из горилл заелозила у себя на пузе руками и между ее ладоней стал формироваться статический шарик и чем дольше, тем он больше.

– Уворачивайся, – приказал мне Очаг.

– Хоро, – успел я ответить, рассматривая гориллу, как откуда-то сбоку прилетел такой же подарочек.

Все тело будто оказалось в огне. Через секунду смог разобрать, что не все тело, а только живот. Ломанными движениями опустил взгляд, лучше бы я этого не делал. От удара половину живота выжгло. Обнажились ребра, кишки стали выпадать, медленно, будто не знают можно ли. Дыхание сбилось, меня мелко затрясло. И тут понял, это предсмертная судорога. Приходилось ее видеть, но ни разу ощущать, да и то встречал только в реальности. Тело быстро стало деревенеть, я как оловянный солдатик, которого бросили на стол, бьюсь о поверхность, сейчас разве что звона не издаю.

Ко мне подошел Очаг и метким выстрелом в глаз пригвоздил к земле. Мгновение боли в затылке и вот я вновь стою возле жреца. От пережитого передернул плечами, но тут пинком меня отправили подальше. Не успел возмутиться, как на том месте, где я стоял, появился уже следующий боец и его также ускорили. Он не стал обижаться, а ринулся в бой.

– Спасибо, – поблагодарил я Очага, оказавшись рядом.

– Не стоит, меня также добивай в глаза, – попросил он. – У тебя только кинжалы и пистолет, не режь горло и тем более не в сердце стреляй.

Не успел я спросить, как он продолжил.

– Посмертные ощущения жесть. А глаза менее чувствительны, не так больно.

– Хорошо, – пообещал я.

 Вновь встал с щитами вокруг Очага и быстро об этом пожалел. Не знаю, чем пуляются гориллы, но после первого же попадания в щит, руку обожгло до кости. Я с криком выронил щит, что раскалился так, что все ручки отвалились. Обожженная рука пульсирующей болью взгрызлась в мозг, не желая прерываться ни на секунду.

– Я здесь, – услышал я Очага.

Поднял измученный взгляд, стоило увидеть его, как практически в упор пущенная стрела принесла облегчение. Я вновь возле жреца. В этот раз не стал дожидаться пинка, сам метнулся обратно на поле боя. По пути заметил, что крайне мало наших осталось в строю, все в основном бегут от жрецов, гориллы буквально всех и каждого сжигают. В ответ наши еле-еле могут вложить достаточный урон, чтобы убить одну гориллу. Да, процесс идет, но какой ценой, это же адски больно.