Играют все

На пятнадцатую смерть понял, что стратегия и тактика тут не сработают, надо тупо мочить, а у меня из оружия ничего не осталось, все кинжалы и пистолет потерял, щит тоже. Где хоть кто-нибудь из моей команды давно перестал отслеживать, пока доберешься, уже убьют.

Джунгли вокруг перестали напоминать непроходимые дебри, теперь это хорошо вытоптанное поле, в котором четко обозначились деревья, вся растительность между которыми вытоптана основательно.

Мысль об очередной смерти стала пугать больше, чем все остальное. Каждое воскрешение все болезненнее и болезненнее, при последнем еле сдерживал стон, чтобы не заорать. Мышцы будто канаты скрутили и такими вернули на место. Кожа горела будто живым окунули в чан с кипящей водой. В костях зуд, будто тысячи мелких мышей по ним скребут тонкими коготками, от чего пробирает до самой души.

Укрыться не могу, негде. Убить нечем. Что собственно делать? Мысли заметались, как и я отпрыгивая от прилетающих с разных сторон снарядов. Сначала думал, что обезьяны «порождают» снаряды, но потом увидел, что хитрые товарки спускаются вниз и вновь кидают в нас уже отработанными снарядами.

Пока размышлял, вдруг понял, что удачно уворачиваюсь от снарядов. Если не нестись куда-то сломя голову, будто когда добежишь, там будет безопасно. А если сосредоточится, то выжить вполне можно. Тяжело, но можно.

За пару минут удалось настроиться на хаотичный ритм и успешно уворачиваться. От крупных вещей отпрыгивать, а мелкие можно и перетерпеть. Все тело в синяках, но это до следующего воскрешения, которое еще хуже, чем синяки.

Заметил, что вокруг уже полно дохлых обезьян, друзья не просто так умирают, наносят ответный урон. Только если мы воскресаем, то обезьяны нет. Я то думал, что это я такой ловкий, а это уже обезьян стало меньше. Но прилетевший снаряд прямо в лоб выбил все дурные мысли и заставил шевелиться быстрее, не давая себя убить. Ведь чем больше на мне сосредоточено обезьян, тем легче друзьям.

Вот уж правда, кто в армии служил, тот в цирке не смеется. С моими прыжками, перекатами и нелепыми попытками увернуться любой клоун от зависти помрет. Бросит профессию и пойдет унылым шахтером работать.

Наконец-то удалось подобрать чей-то щит и дело пошло на поправку. Часть снарядов принимать на щит, а от особо крупных отпрыгивать. Это в детстве думаешь, что за щитом ты в безопасности, но когда впервые подростком за подобный схватился и отразил удар, то понял, что не все так просто. Когда по щиту ударяют, то его удержать крайне тяжело и чем сильнее удар, тем тяжелее. А уж устоять под нескончаемым градом снарядов вовсе невозможно.

Очередная смерть, я как и прочие уже не сдерживаюсь, когда появляюсь. Боль такая, будто делают операцию без наркоза и кажется теперь дошли до зубов. Как появляюсь, то ноги сами несут подальше от жреца, будто он проклятый, будто он тот садист, что делает так больно. И признаться чем дальше от него, тем лучше. Но это пока не начинаешь чувствовать снаряды от обезьян.

Добрался до своего щита, потерянного пистолета и оброненных кинжалов. Опыт, поменьше обезьян и отчаяние – смесь позволяющая выжить первые минуты. Друзья выбивают тварь за тварью. Нашел своих и подхватив чужой щит, прибежал к Очагу. Он стреляет стрелами будто из пулемета, скорость запредельная, но к сожалению, обезьяны тоже не простые, спокойно выдерживают десятка два, а то и три попаданий.

Встал за спиной Очага и поднял руки от него по бокам. Сразу же прилетело в спину, твари понимают где открыто, но все же от основной массы я его защитил. Появившейся передышке он обрадовался, понял по кивку. Пара секунд, видимо он перевел дыхание и вновь поток стрел пошел выкашивать обезьян.

Не знаю как, но почувствовал, что все, сейчас сдохну.

– Садись под щиты, – распорядился я. – Я быстро.

Он без промедления присел и я накрыл его двумя щитами. Взрослому мужику тяжело спрятаться, но так и щиты не крохотные.

Три снаряда и я вновь погиб.

К скрученным нервам мышц добавили раскаленные прутья, не сразу понял, что так ощущаются кости. Кожа прилипла к мясу, будто бумага к огню, пшик и ее нет. Вот только в следующую секунду по ней будто прошлись наждачкой. Похожее чувство было, когда обгорел в жаркой стране и случайно одел с силой тесную майку.

Стоило появиться, как злость на обезьян затмила все мысли. Мигом оказался возле оставленного Очага и подняв щиты вновь принялся его защищать. По нему видимо несколько раз попали, заметно по горке камней, но ничего серьезного, да и мелкими.

– Сможешь? – спросил он, не поворачиваясь.

– Давай, – рявкнул я, вновь переживая град ударов камней со всех сторон.

Дважды ему повторять не пришлось, стрелять начал даже быстрее чем раньше, видимо отдых пошел впрок.

Еще семь смертей, семь мучительных воскрешений, при которых уже хотелось побыстрее сдохнуть, как ад неожиданно закончился.

– Молодец, – хвалили меня проходящие мимо бойцы.

Но мне было плевать. Я лишь сидел, опустив голову с одним лишь только желанием, убраться отсюда куда подальше.