Играющий в пустоте. Мифология многоликости

Так работает виртуальная позиция Ума! У нее нет конкурентов. Это самая совершенная позиция из возможных: «Есть у меня в хоккее нечто куда более ценное, чем слава, и не сравнимое ни с чем… боюсь только, что в пересказе оно, это нечто, будет выглядеть слишком приблизительным. Его надо пережить самому, чтобы почувствовать и понять до конца. Я жду его всегда и всегда надеюсь, что свидание состоится. Всякий раз оно приходит неожиданно, и миг его начала неуловим. Я мчусь по льду, и шайба на кончике моей клюшки. И нет ничего, кроме игры. И сама она, игра, и ее ритм, и шайба, и мое тело покорны моей воле. В этот миг я ощущаю себя не просто сильным, я всемогущ, неудержим, и нет для меня в мире ничего невозможного. „Остановись, мгновение, ты прекрасно!“ У каждого эти слова вызывают свои ассоциации, каждый живет ради своего мгновения. Я тоже. Оно уходит неожиданно и незаметно, как пришло. Но я знаю: оно возвратится снова».[302]

Здесь же хорошим примером будут слова великого циркового жонглера Каро, которые приводит в своей книге Николай Демидов[303]: «Я не наблюдаю шариков со стороны, я вступаю с ними вместе в одну общую движущуюся систему. Я живу их жизнью. Я действую как бы помимо своей воли: руки ловят и бросают сами, без моего рассудочного вмешательства. А иногда кажется, что сами шарики заставляют мои руки приноравливаться к ним и успевать за ними»[304].

Лично для меня самое первое и самое сильное сознательное переживание присутствия в виртуальности связано с участием в одной из коллективных сессий холотропного дыхания Станислава Грофа. После примерно 40 или 50 минут интенсивной практики я оказался в переживании, в котором с удивительной ясностью созерцал себя самого, рождающего себя же. То есть я смотрел, я рождал (творил роды) и я же рождался. Все это, по рассказам ситтеров[305], сопровождалось невероятной силы спазмом в щиколотках и запястьях, обильными слезами и самым искренним смехом из возможных. Это было присутствие в стопроцентной виртуальности.

Можно сказать, что боль в запястьях и щиколотках я переживал на уровне роли, динамично пробивающейся через накопленные блоки к преодолению; на уровне актера я испытывал радость игры, и именно в этом причина смеха; а на уровне зрителя я заливался слезами, наслаждаясь процессом самоосвобождающейся трансформации.

Затем, становясь с годами все более устойчивой, эта позиция Ума много раз посещала меня, например, на танцевальной вечеринке с друзьями, в моменты занятия любовью, при предельном разгоне машины на хорошей дороге и, конечно же, на театральной сцене, закругляя весь мой опыт в неописуемое состояние вращения Колеса Высшей Радости.

Можно сказать, что, находясь в этой позиции, тело как бы «действует „само“, без контроля со стороны человека, когда мысли отсутствуют и „руки опережают сознание“… само же сознание при этом расширяется»[306]. Считается также, что эта позиция наделяет обладателя тремя великими способностями: властью, независимостью и силой.[307] Как я отмечал выше, даже боль здесь переливается всеми цветами радуги, вибрируя глубочайшим смыслом и интенсивным наслаждением. Одним словом, все, что бы ни происходило в данном положении Ума, все полно радости, величия и гармонии… Соединяясь в одно целое интенсивной вибрацией электрической природы, это переживание, вероятно, и называется Любовью, в ее освобожденной от личностной фиксации, то есть самоосвобождающейся потенции, в ее самом высоком и чистом проявлении.

Итак, в сияющей как тысяча солнц виртуальной позиции Ума, в которой объект, субъект и действие слиты в одно целое, Театр Реальности «закругляется» в гармоничную, самодостаточную модель, символизируемую в Алхимии Игры буквой π. Здесь растворенные в едином смотрящий, играющий и действующий естественным образом превращают очерченные временем и местом обстоятельства в счастье реализации.

Внимание! Это реальный опыт! Центр и критерий артистического мастерства! Выше нет ничего! Ничего!