Играющий в пустоте. Мифология многоликости

Прежде чем впустить вас в эту главу, я хотел бы обратить внимание на тот уникальный факт, что большинство методов работы, интуитивно открываемых многими талантливыми артистами, или подавляются ими, или прячутся глубоко внутри, потому что их «детскую», во многом эксцентричную наивность невозможно правильно оценить в демонической модели мира. Это область наших снов, наших внутренних игр, для объяснения которых чаще всего не найти слов. Но именно здесь, на уровне наивного сказочно-мифологического обобщения формируется персональный язык секретных методов, сплавляющий воедино золото всего профессионального опыта Великих Мастеров прошлого и настоящего. Именно здесь, с помощью наивно-эксцентричных внутренних ритуалов, создается мощь индивидуальной «психической реальности». И по большому счету, совсем не важно, в какие формы облечен этот процесс, палитра этих игр может иметь невероятный диапазон. Важно одно: чем мы себя видим, тем мы и становимся!

И как это работает?

Как мы уже знаем, вещи возникают в пространстве только потому, что мы концентрируемся на них. Используя этот механизм Ума и следуя наставлениям своих учителей, мы визуализируем в пространстве перед собой светоэнергоформу Мастера, владеющего всеми секретами артистического мастерства. И затем, следуя совету Эйнштейна, который воображал себя и свет как одно целое, мы в процессе медитации сливаемся с его качествами, фактически становясь им, то есть переживаем себя им [204] . На протяжении тысячелетий этот метод использовался в разных духовных традициях. В том числе и в буддийских, к которым я имею непосредственное отношение: в традициях Алмазного Пути [205] и Великого Совершенства [206] , для отождествления с творческой потенцией Великих Мастеров. Леонардо да Винчи также использовал его, говоря при этом: «Это может показаться смешным и нелепым, но тем не менее очень полезно для того, чтобы вдохновить Ум на различные изобретения» [207] .

Здесь хорошим примером, как мне кажется, может быть упоминание о компьютерных мирах как о средах, в которых вырастают современные дети, говорящие на «особом языке». Становясь сегодня элементом культуры, компьютерные игры оказывают ничуть не меньшее, но даже большее влияние на мозг, чем обычная внешняя реальность. «Никогда раньше не было способа так глубоко погружаться в нереальный мир и иметь там настолько большую свободу поведения». [208] Если же взглянуть на проблему с точки зрения Пути Игры , то компьютерные миры настойчиво учат современного человека все глубже и глубже проникать во внешний мир как в мир своего воображения. То есть современный человек уже сегодня формирует свое видение мира из тех возможностей, которые он заимствует в процессе отождествления со своим теле-видео-компьютерным отражением, или, говоря словами Арто [209] , «Магическим распорядителем», «Мастером священных церемоний», который, подобно спящему Вишну, видит во сне Вселенную и как зритель с наслаждением созерцает игру собственного снотворчества .

Следовательно, опять и опять: с кем или с чем человек играющий отождествляет себя, тем он и становится ! Концентрируясь в своих медитациях на Божестве Игры , важно знать, что визуализируемая нами так называемая мана-личность [210] – это не что-то внешнее по отношению к нам, это наше идеальное представление о своих собственных творческих возможностях, так называемый эталон творческого могущества ! Можно также сказать, что это зеркало, в котором отражается наш собственный артистический потенциал, достигший наивысшего профессионального совершенства.

Говоря словами Михаила Чехова, «образ, видимый мной, сознается мной одновременно как мое исполнение и как исполнение кого-то, кто превосходит мои способности во много раз…» [211] ; или Сальвадора Дали, который перед выходом в свет приговаривал: «Пора надеть на себя Дали»; или из «Брихадараньяка-упанишады»: «Кто поклоняется иному божеству, кроме самого себя, думая: „Он – одно, я – другое“, тот не знает ничего. Поклоняться следует с мыслью о том, что он – ты сам, ибо в нем все становится единым» [212] ; и, наконец, из гностического «Евангелия от Фомы»: «Я – все: все вышло из меня и все вернулось ко мне. Разруби дерево, я – там; подними камень, и ты найдешь меня там. <…> Тот, кто напился из моих уст, станет мной. И я также стану им…» [213]