Играющий в пустоте. Мифология многоликости

2) После этого Умперестает «играть в игры», то есть быть искусственным и надевать на себя лживые маски. Он перестает бояться и метаться «в поисках кого-то, от кого зависит наше счастье» [481]. Это становится возможным благодаря сильной связи с Повелителем Игри Гирляндой Мастеров Вдохновения. В этом месте мы обнаруживаем, что происходящее «здесь и сейчас» намного фантастичнее любых проекций и концепций.

3) Когда же для нас более важным становится зритель,мы запрыгиваем на третий уровень. Здесь сквозь приходящие и уходящие картинки-ролиначинают проглядывать Глазасамого пространства, и процесс осознаваниястановится более важным, чем то, что осознается.

4) И, наконец, наступает состояние, в котором нет необходимости прикладывать усилия для игры. Мы начинаем действовать совершенно спонтанно, поскольку тот, кто смотрит; тот, кто играет;и то, во что играют, больше не разделены. Это состояние абсолютной сознательности, когда творец сознает не только себя и свое творение, но и пространство, проявляющее через него свой потенциал, является состоянием Невинности,то есть иллюзорного тела Мастера.

С этих пор Мастерспособен проявляться в той форме, какая максимально эффективно раскрывает потенциал смотрящего пространства. Он может предстать как в мирной форме Будды, так и в форме яростной женской, кровожадной стихии, выпускающей наружу чьи-нибудь кишки… он может проявиться в форме любого из богов, любого мифологического персонажа… в форме языческих сил природы или героев того или иного произведения искусства. Он сама неожиданность, сама игра, сама виртуозность, для которой наибольшее наслаждение – опрокинуть собственное предыдущее утверждение!

Итак, в парадоксальном танце-игре тела – индиго-потенциивсе превращается в свою собственную противоположность, в опровержение любого застывшего утверждения. Здесь нет верха, как нет и низа. Все взаимопроникаемо и постоянно переворачивается «вверх дном». Абу-ль-Касим говорит об этом качестве Самоосвобождающейся Игрытак: «И вершина этой горы смешана с ее основанием, и ее нижайшая часть достигает высочайшей, ее голова находится на месте задницы и наоборот…» По словам Юнга, такие выводы возникают из интуитивного понимания парадоксальной природы бессознательного, «и корни этой интуиции находятся в Prima materia, как в вечно изменяющейся субстанции или даже эссенции, которая обозначалась именем Меркурий [482]и понималась как парадоксальное двойственное существо, называемое monstrum, hermaphroditusили rebis» [483]. Когда же мы испытываем идентификацию с чем-то подобным, мы естественным образом проявляем те формы, какие максимально необходимы для раскрытия потенциала смотрящего пространства. Но! «Чем больше свободы, тем больше ответственности»! [484]

Парадокс технологии…

…Или, говоря словами Артура Кларка, «по настоящему развитая технология неотличима от магии»! То есть «чем больше высвобождается энергии, тем больше необходимо структурирование» [485]. И я уверен, что именно эта формула объясняет мою настоятельную потребность в столь яростной систематизации опыта! Именно это утверждение раскрывает тайный смысл глубокой потребности в мощной режиссуре, перегорающей сегодня в себе самой из-за недостатка мощности противоположного, актерского полюса.

Повторим еще раз: чем больше высвобождается энергии, тем больше необходимо структурирование! Тем жестче должна быть режиссура! Но, как известно, выработать правильную технологическую структуру невозможно! Точно так же, как невозможно научиться тому, как правильно творить!И почему? Потому что любая застывшая режиссура, любая застывшая «технология создает эффект, противоположный желаемому» [486]. Или, как говорил тот же Эйнштейн, «законы природы становятся вполне понятными только тогда, когда они уже не верны». В практической науке это означает, что среди данных всегда содержится нечто вроде бы случайное, а за ним новая реальность, в которой прежние закономерности уже не работают.

И как это понимать? Дело в том, что самым жестоким и вместе с тем основным условием творчества «является незнание, уязвимость, преклонение перед чудом жизни, неспособность контролировать наших близких, наших детей и коллег, то есть все то, что делает нас людьми» [487]. Дело еще и в том, что « Неразрушимоепроявляется в человеке только тогда, когда он снова и снова открывает себя уничтожению… Только многократное прохождение по разрушительным сферам делает связь с не гибнущей Божественной Сущностьюкрепкой и неразрывной» [488].