Играя судьбами

Губы Саши едва коснулись моего лица, как к горлу подступил тошнотворный комок. Кажется, составить ему компанию я предложила зря. Очень плохая идея. Сделав пару глотков воздуха, ощутила, как тяжелый аромат его одеколона защипал нос и глотку. Ужасно. Как же все ужасно!

– О, нет. Там все с этим без проблем. По крайней мере, в пригласительных ничего не сказано.

Я хмыкнула, тщательно маскируя подпорченное тошнотой настроение.

Саша сложил руку, указывая кивком на локоть.

– Вперед?

– Так точно, – ответила, подхватывая его под локоть.

Иванов повел меня к входу, перед которым то и дело мелькали фигуры. Народу, как оказалось, много, и я надеялась, затерявшись в толпе, не выглядеть глупо, рассматривая то, о чем даже не знала. И почему не спросила у Саши, на какую именно выставку мы идем? Глупо сейчас узнавать, остается только изображать заинтересованность…

– Эмма, ты не против, если после выставки поужинаем?

Сглотнув все еще забивающий горло комок, повернулась к мужчине и согласно кивнула. Если, конечно же, мой желудок переживет этот вечер…

– Отлично! Я место забронировал в «Сатурне». Там замечательная кухня. Говорят, новые владельцы решили ресторан поднять с колен.

«О чем он болтает?» – раздражение заполнило собой как ядом кровь. Я кивала на каждое слово как болванчик, вновь проваливаясь в свои мысли…

Неделя пролетела незаметно. Оказавшись по горло в делах, я с удивлением обнаружила утром, что наступила пятница. Поэтому и костюм готовила второпях, и импровизировала с укладкой и обувью. Но чтобы посещение выставки он превратил в свидание с тем самым ужином, про который говорил, когда еще намеревался позвать Машу… Кажется, здесь я промахнулась. Лишь бы Иванов не счел, что я заинтересована в нем. Он всего лишь способ отвлечься. Хотя бы на пару часов. Но ужин? Пусть будет ужин без продолжения.

– Смотри-ка, сколько народу, – продолжал удивляться Саша, открывая для меня дверь.

Я шагнула в просторное помещение, залитое светом и шумом голосов и тихой фоновой музыкой.

– Да, – пробормотала, сдавая свое пальто. Перекинув ремешок сумочки через плечо, отыскала суетящегося поблизости Иванова.

– Ну что же, пойдем, посмотрим, чем же этот фотограф так знаменит.

Ох, если бы я знала, или, по крайней мере, попыталась узнать, что за выставка предстоит, то отказалась бы… Потому что первая же фотография, занимавшая чуть ли не половину стены, обескуражила меня. Нет, я не ханжа и не синий чулок, но снимок женщины, полностью обнаженной и прикрывающей интимные места полупрозрачным шелком… Я точно к такому не готова.

– Да уж, – прошептал Саша, останавливаясь напротив этого снимка. Черно-белый, загадочный и слишком интимный. Я прикусила губу, надеясь не провалиться сквозь землю.

Я видела женские тела. Очень много женских тел. Но там была работа, а на работе я врач. Профессионал – человек, знающий свое дело. Но смотреть, как набухшие соски будто разрезают тонкую ткань…

– А он хорош, – хмыкнул Саша, продолжая изучать снимок.

Кивнула, осторожно отворачиваясь. Надеюсь, остальные снимки не будут такими. Увы, чем дольше я бродила по залу, по пути потеряв из виду Сашу, который по достоинству оценил выставку и ничуть не смущался, созерцая женские прелести, тем больше раздражалась. Уж лучше этот самый фотограф занялся бы более полезным делом. Фотографии котиков мне точно нравились больше, чем тела. Много тел. Много лиц. Глаза, губы, чувственные изгибы, плавные линии, дорогие ткани и экзотические детали.

Тошнота подступала и спазмами стягивала живот. Накрыв ладонью то место, которое ныло, я приметила довольно темный и отдаленный уголок, который не пользовался спросом, и побрела туда, старясь не рассматривать людей. Саша меня найдет, если сочтет нужным отлипнуть от очередной блондинки в шелках.

Добравшись до отмеченного на карте в голове места, я выдохнула и расслабилась. Мое зрение меня не подвело. В том самом углу был снимок совершенно обычной девушки. Точнее, ее профиль и густая копна волос, которая укрыла тонкие плечи. Тоненькие ручки прикрывали щеки, глаза были устремлены куда-то вдаль. Она не смотрела на зрителя. Все ее внимание привлекло что-то оставшееся за кадром. Будто птичку поймали в фотоловушку. И мне нравился этот момент. Очень красивый и личный. Другой.

– Необычно, не правда ли?

Я замерла, перестав дышать. Мой кошмар, мой страх ожил и затаился за спиной.

– Она так отличается от остальных, – он продолжил говорить, и голос нарастал. Среди сотни других звуков я отчетливо слышала его шаги. Его ровное дыхание. Его голос, который все еще звучал эхом в моей голове. – Интересно, зачем Герман включил эту фотографию в выставку?

Он знал имя фотографа, а я даже не удосужилась поинтересоваться хотя бы фамилией.

Натан замолчал, поравнявшись со мной. Он встал по правое плечо, сохраняя между нами дистанцию. Достаточно для того, чтобы не задохнуться от близости.

– Здравствуй, Эмма.

– Здравствуй, Натан.

Он так близко, а мне страшно повернуть голову, чтобы посмотреть на него. Но уверена, он выглядел безупречно. Как всегда.

– Не думал, что тебя интересует фотография.