Игра в выживание

Этот урод ничего ему не сделает, как и Граймс ему. Он зло скалится, когда Ниган оказывается слишком близко, заглядывает в глаза, все так же усмехаясь.

— Вау, — восхищается он, рассматривая Граймса, словно животное. — Какие злые глазюки. Неудивительно, что твое внимание напрягает моего друга. Знаешь, заглядывай ко мне как-нибудь. Может, если ты немного сбросишь напряжение, станешь поприятнее.

— Иди на хер.

— Скорее я отправлю туда парочку симпатичных девчонок, которые с удовольствием покрутятся на нем. А вот тебя ждет только сухая дырка твоей дамочки. Видел ее, ничего особенного. Я мог бы ее обучить для тебя.

Эта сука не посмеет тронуть кого-то. Только протянет руки, как тут же окажется в тюрьме, а это значит, блефует. Умело, но блефует. Считает себя победителем, вот только это будет недолго. Рик еще схватит его за задницу, да так, что он визжать будет похлеще любой сучки, заливаясь слезами, умоляя не отправлять его в Игру.

— Лучше иди, отлижи задницу Мерлу. Ты ведь его сучка.

— Оу, больно бьешь, — восклицает Ниган, хватаясь за грудь. — Это практически вывело меня. Вот только я не знаю никакого Мерла. Твой дружок?

— Уж скорее твой. Передай этому уебку, что скоро я приду за его задницей. И ему будет очень хорошо в Игре — вместе со своим братцем. Тебе мы тоже место прибережем. Интересно, как ты будешь радоваться, когда тебя будут жрать каннибалы.

— А ты проверь. Очень скоро ты сам с удовольствие отсосешь мне хер и будешь просить добавки.

— Это мы еще посмотрим.

Рик резко разворачивается на каблуках, чувствуя внимательный взгляд, направленный в спину. Несмотря на то, что он все так же держит спину прямо, Рик не чувствует себя победителем. Зато с одной вещью он окончательно разобрался. Мерл и Ниган связаны, как две подружки, трахающиеся с одним мужиком. Вряд ли Ниган был на побегушках у старшего Диксона, нет, мелковато для него. Но бороться сразу же становится сложнее. Дэрил… его единственная надежда — Дэрил. Только благодаря ему он вывернет это змеиное гнездо.

Вместо того чтобы вернуться домой или обратно на работу, он зачем-то поворачивает к тюрьме. Зачем ему это, он и сам не понимает. Просто появляется острое желание вновь увидеть помещение, заполненное капсулами с покачивающимися внутри преступниками, которые больше никогда не будут беспокоить общественность.

На мониторе телефона высвечивается уже пять пропущенных от Андреа, но Рик вновь их сбрасывает. Он слишком зол сейчас, чтобы говорить. Этот Ниган… Если Дэрил работал на него, то он точно крепко увяз в преступном мире. Тогда почему Граймс продолжал чувствовать к нему жалость?

Он резко паркуется у стен здания, ставя машину поперек, плюя на правила парковки, не до этого сейчас. Внутри пульсирует злость, разочарование и возбуждение. Нужно что-то сделать, поговорить с кем-то, чтобы сбросить часть напряжения.

И все же на кой черт он приперся сюда? Рик замирает перед дверьми лифта, понимая, что его присутствие здесь абсолютно бесполезно. Он не может вызвать капсулу, не может сделать хоть что-то мало-мальски нужное, может разве только заблудиться в коридорах.

— Кэрол Плетье на месте? — интересуется он у компьютера.

— Доктор Кэрол находится на нижнем этаже. Я сообщил о вашем приходе, — тут же отчеканивает компьютер.

Может, с ней… И пускай Рик не доверял женщине, но она как будто что-то знала, что-то, что пока не хотела ему раскрыть. Словно Граймс не был готов… Но это было не так. Он готов узнать все, что нужно. Главное, разобраться с этим дерьмом.

— Рик, — мягко приветствует его женщина, когда мужчина выгружается из лифта.

Он рассеянным взглядом окидывает зал, мгновенно успокаиваясь. Странно, но это место действует довольно умиротворяюще, особенно сейчас, когда капсулы горят мягким белым светом, словно рождественские лампочки, которыми они украшали дома. Рик любил Рождество.

— Что-то случилось? — интересуется она, прикасаясь к его плечу и заглядывая в глаза.

— Нет, почему ты так решила?

Женщина тихонько фыркнула.

— Я десять лет была замужем и умею распознавать эмоции мужчин. Ты же не просто так пришел сюда.

Рик замирает, осознавая, что просто не знает, как сформулировать собственные мысли. Они словно рой разозленных пчел разлетаются, не давая себя поймать, и при этом жалят, не позволяя забыть. Гадство. Но Кэрол сама берет на себя разговор.

— Знаешь, я жалею этих людей, — говорит она, задирая голову.

Ее лицо освещается этим мертвенно белым цветом, делая его каким-то потусторонним, нереальным, пугающим. На коже появляются грубые морщинки, и на секунду она становится совершенно другой, какой-то чужой, неправильной.

— Почему? — разлепляя пересохшие губы, интересуется Рик.

— Не все они попали сюда из-за преступлений. У них нет адвокатов, которые боролись бы за их свободу, у них нет того, кто бы вступился за них. Поэтому они должны висеть здесь, пока их мозг умирает там, в Игре.

— Не все такие.

Женщина согласно кивает головой.