Игра в судьбу

— Что б ты понимал, мальчишка! — все тем же довольным голосом отозвался Сииргель, — Да, разумеется, я не стремился сюда, все получилось случайно, во время рикошета досталось и этому миру, но только потому, что не представлял, какие это открывает возможности. И ты не представляешь, иначе не веселился бы так. Дурак! То, что я сейчас сделал с вами лишь мельчайшая часть моих нынешних способностей. Отсюда я могу забрать всю силу нашего мира и вернуть ее обратно в виде заклинания. Здесь я получил бессмертие. Абсолютное. У меня впереди вечность! Зачем мне теперь вся эта возня с Советами? Единственное, что пока еще интересно, так это маленькая приятная месть тем, кто когда-то мне мешал. Моя теперешняя власть равна божественной!

— Ну да, божество пятачка земли, огороженного камнями. — Продолжал дразниться сьеррин.

— Не надейся, — осадили его из-за завесы, — это временно. Скоро мир увидит своего нового бога!

«Однако! Ну и слог у этого милого дядюшки. А уж какие дивные планы. Интересно, он всегда был настолько больным на голову, или это тоже последствия рикошета? Только кто дал ему гарантии, что эти самые планы осуществимы? Я вот, например, в том сильно сомневалась. Дар упорно говорил мне, что связь между этим клоуном в шаре и алтарем ну просто очень крепкая. Нерушимая даже. Так что извините, лаэд, но за пределы места силы вам по любому хода нет. И не будет. А явление миру его… э-э… нового бога сможет состояться лишь если вы научитесь путешествовать вместе с этим каменным хороводом».

Представив себе подобный вариант летающей тарелки, несущейся сквозь ветер и облака я чуть не хихикнула. Жаль, что предоставленная мне свобода на такое не распространялась. Но это не слишком уместное веселье ослабило какие-то наложенные запреты, и я сумела, наконец, издать тихое шипение, привлекая внимание Вессаэля. Право голоса здесь досталось только ему, остальных назначили на роль молчаливых статистов, а необходимость пообщаться назрела — я заметила одну дядюшкину оговорку, на которую никто пока не обратил внимания.

Сьеррин скосил глаза в сторону и наши взгляды встретились.

Не знаю, каким образом он умудрялся читать мои мысли, оставим это на его совести, но сейчас я была тому только рада. Потому что он все-таки понял, и снова повернулся к Сииргелю с вопросом, который следовало задать давно:

— А откуда ты вообще знаешь о пророчестве? Отец никому не говорил… — внезапно в его глазах вспыхнуло понимание и такая ненависть, что оставалось лишь удивляться, как это наш привидений не осел облачком пепла. — Так это был ты!

— Да уж, понадобилось всего полтора тысячелетия, — издевательски произнес скребущий голос, — чтобы наш многомудрый понял очевидные вещи. Разумеется, я.

От ненависти Вессаэль не мог выговорить ни слова, но его собеседник не особенно нуждался в ответных репликах. Он заливался соловьем, слушая сам себя — ему хватало.

— Если бы ты сделал милость и сдох тогда же, когда и вся твоя семейка, ни у кого не возникло сомнений, кто станет главой воздушных. И поверь, мне понадобилось бы гораздо меньше полутора тысячелетий, чтобы вернуть нам истинный титул. А мелкие ублюдки из младших кланов проглотили бы это как миленькие!

— Кому… — Сьеррин все же сумел справиться с собой. — Кому ты открыл тогда нашу дверь?

— Зачем тебе знать? — удивление Сииргеля было искренним. — Ты же не надеешься выйти отсюда? Если так, то вынужден разочаровать. Вы умрете здесь. Все. Как только я…

И тут ударил Суинни. Вернее, рванул.

Пока длилась эта познавательная беседа, он, похоже, занимался тем же, чем и я — искал возможность напакостить такому чудесному дяде. И нашел, поскольку в отличие от остальных не просто чувствовал струны, но буквально видел их. Короче, на середине особо заковыристой фразы Сииргеля, он вдруг со всей своей немаленькой силой разом рванул за весь этот перепутанный клубок, окончательно выводя его из хрупкого равновесия.

Мир вокруг начал медленно вращаться по двадцати осям сразу. Честное слово, не меньше. Шар, в котором плавал привидений, судорожно замигал, пропадая мгновениями из реальности, и ему стало явно не до нас. Я начала впадать в панику. Ну как же, вот он тот самый долгожданный переломный момент, а у меня ни малейшего представления, что делать. И он, момент этот, уходит… Вернее, уходим мы — в то же самое ничто, в котором не иначе как черти подвесили Сииргеля. Занятный, однако, способ самоубийства придумал нам бард. Это что же, у нас тут сейчас образуется целый клуб недопокойников? Мы будем всеми висеть в пустоте… э-э… абсолютную вечность и вести познавательные дискуссии о добре и зле? Да ну нахрен! И я сделала единственное, на что в тех обстоятельствах у меня хватило ума. Изо всех сил, добавив к ним то, до чего смогла сейчас дотянуться и изрядную порцию адреналина, саданула сырой силой по алтарному камню.