Игра в кубики

Схему Борис разработал простую. Познакомиться с выпивохой Пострельцевым удалось у магазина, и Борис пригласил его на съемную квартиру, где добавил в водку все тот же флунитразепам – просто потому, что другого снотворного не было, а резать обмякшее тело все-таки легче, это он почерпнул из многочисленных книг по анатомии и хирургии из библиотеки хирурга Нифонтова.

Когда Пострельцев уснул, Борис оттащил его в ванную, устроил тело так, чтобы голова свисала вниз, и аккуратно сделал надрез на сонной артерии.

Дождавшись, когда стечет кровь, он привел мертвое уже тело в порядок, надел на себя специально склеенный из полиэтилена костюм, вынес труп в парк и аккуратно устроил под деревом, не забыв вложить в карман кубик из того самого набора, купленного на блошином рынке.

Вернувшись в квартиру, он тщательно уничтожил все следы своего пребывания там, вымыл все с помощью дезинфицирующего средства, которое тоже принес с собой, и спокойно уехал.

Уехал, чтобы вернуться спустя время уже за Дарьей Пострельцевой. А потом и уезжать уже не пришлось – редакционное задание. И все бы ничего, если бы не этот прокол с Викой Негрич-Никулиной.

Все складывалось удачно, они ссорились с Митиным в парке, она хватала его за руки, он отбивался… наверняка под ногтями у нее остались частицы его кожи, все указывало на то, что это она его убила… Но Борис не рассчитал, что ее задержат быстро, потому и убил Ларису Митину в то время, как Негрич была уже в камере.

– А еще вы потеряли журналистское удостоверение, – сказала наконец Каргополова, молча выслушавшая этот монолог. – Потеряли в квартире, куда перед этим заманили Дарью Пострельцеву.

Борис сперва оторопело уставился на нее, а потом вздохнул:

– Значит, все-таки потерял. А я надеялся, что оставил дома. Ну, всего не предусмотришь.

– Борис, вам не было страшно? Когда вы убивали этих людей, которые, в сущности, вам ничего не сделали? Вы не боялись, что не сможете ночами спать?

– А их родственники – отец, брат, – они не боялись этого, когда убивали моих родителей? Или думали, что деньгами можно купить покой?

– Я никого не оправдываю, Борис, но вы ведь знаете, какое тогда было время… а водка – слишком прибыльный бизнес, чтобы от него добровольно отказываться.

– И это может быть оправданием тому, что маленький мальчик остался сиротой? Сиротой с покалеченной психикой?

– Это все словоблудие, Борис. Девочка Даша в то время еще не родилась даже, а вы лишили ее возможности стать кем-то.

Нифонтов уставился на нее совершенно пустыми глазами:

– Вы думаете, мне есть до этого дело? Меня лишили моей жизни, меня!

– Но вы-то живы. И весьма неплохо прожили эту жизнь ровно до того дня, как примерили на себя доспехи судьи и вершителя судеб. Никому не дано права распоряжаться чужими жизнями только потому, что его в детстве обидели, – Каргополова закурила. – Ну, а Алису-то зачем втянули? Она ведь совсем девчонка, а теперь вся карьера насмарку.

– Она ни при чем. Я ее вслепую использовал.

– Но информацию-то она вам давала вопреки приказу?

– Ой, бросьте! Ничего она толкового не рассказала ни разу, так – мелочь какую-то. В общем, считайте, что мое чистосердечное у вас имеется, надеюсь, хватило ума нажать запись на телефоне, – насмешливо сказал Нифонтов, кивнув на лежавший возле хлебницы мобильник Полины.

– И что будет дальше?

– Дальше? – Нифонтов на секунду задумался. – Не знаю, не решил еще. В тюрьму не хочу, – он полез в карман и положил на стол блестящий медицинский скальпель, и Каргополова невольно отшатнулась. – Не пугайтесь, Полина Дмитриевна, лично против вас я ничего не имею. Вы свою работу делали. И вычислили меня. Как – по удостоверению?

– И это тоже. Но сегодня я получила документы о вашем усыновлении. Мне помог оперативник, который работал по делу об убийстве ваших родителей. И он почти сумел поймать тех, кто это сделал, но… повторюсь – время было такое. Честных мало, а нищих – много.

– Ну да – опять деньги…

– Нет. Его просто устранили, убрали с работы, теперь он автослесарь, а не оперативник.

В этот момент телефон Каргополовой зазвонил, и они оба вздрогнули от неожиданности.

– Я отвечу? – спросила она, не двигаясь.

– Посмотрите, кто это.

Она перевернула телефон экраном вверх, там высвечивалась фамилия Чумаченко.

– Это и есть тот самый оперативник.

– Что ему нужно?

– Я не знаю. Так могу ответить?

Борису вдруг стало все равно – ответит она на звонок или нет, скажет что-то важное или соврет. Он не сводил глаз со скальпеля, чувствуя, как приходит решение.

Каргополова сказала только одну фразу:

– Я в порядке, – и сразу сбросила звонок.

– Для кодовой фразы длинновато, – заметил Нифонтов.

– Это не кодовая фраза, я ведь сказала – Чумаченко давно автослесарь.

– Да? И зачем тогда он рылся в моем прошлом, выискивал что-то?

– Потому что я попросила у него помощи, когда подумала, что нынешние убийства связаны с убийствами на водочном заводе. Больше никого не осталось.