Игра в кубики

– Точно! Мальчика звали Никита Ноздреватый. Но в Москве все следы этого мальчика потерялись, я кое с кем из коллег бывших связался по-быстрому. И вот вопрос – а где же мальчик-то?

– Скорее всего, сейчас пытается быстро уехать из Хмелевска.

– Думаете, журналист?

– Почти уверена. Моего шефа просил посодействовать в сборе материала для статьи именно бывший прокурор. Совпадение? Вряд ли. Скорее всего, он устроил усыновление в Москве и все эти годы присматривал за сыном друга, которого фактически предал. Хотел таким образом совесть успокоить – не бросил мальчика в детдоме, увез в столицу, явно в хорошую семью пристроил. Надо пробить этих Нифонтовых, посмотреть, что там и как. Я почему-то уверена, что не ошиблась, – Полина закурила новую сигарету и потерла лоб ладонью. – Черт… а ведь этот парень действительно мог убить всех этих людей из мести. Только вот как он о них узнал, если у него даже имя другое?

– Как задержите – спросите, – пожал плечами Чумаченко.

– Если успеем. Мне надо вернуться и срочно поговорить с Алисой, – произнесла Полина, выбрасывая окурок в ближайшую урну. – Нифонтов не знал, что задержана Виктория Негрич, потому и прокололся с убийством Ларисы Митиной. Но он мог узнать об этом от Алисы и понять, что совершил ошибку. На его месте я бы не медлила, а, бросив все, пыталась уехать из Хмелевска в любом направлении.

Она развернулась и почти побежала к зданию прокуратуры, успев услышать только произнесенную уже ей в спину фразу:

– Если я нужен, звоните, сразу подъеду.

Алиса сидела в кабинете прокурора и щелкала клавишами, набирая какой-то текст и то и дело сверяясь с лежавшим рядом листом. Прокурор пил кофе на небольшом диване у стены, и по его лицу Полина поняла, что он сделал все, что от него зависело, но страшно этим недоволен. Она стремительно пересекла кабинет, развернула Алису в кресле лицом к себе и, чуть наклонившись к ее лицу, спросила:

– Отвечай быстро, это важно. Когда ты виделась с Нифонтовым?

– Сегодня… – оторопев от неожиданности, пролепетала Алиса. – Сегодня утром…

– Ты сказала ему о том, что Негрич отпустили?

– Что?! Кто это?

– Не юли, Алиса, дело серьезное, можешь пойти как соучастница. Ты говорила Нифонтову о задержании Негрич и о том, что ее отпустили?

– Я не знала, что ее отпустили… я и о задержании случайно узнала, даже без фамилии… просто слышала, что женщина…

– И об этом ты сказала Нифонтову, так?

– Нет… мы как-то вскользь обсудили, что убийцей и женщина могла быть, вот и все… я не говорила…

– Что он тебе сказал сегодня утром?

– Н-ничего… я уехала на работу, когда его не было еще… он на пробежку ушел… – пробормотала Алиса, опустив глаза и стараясь спрятать от пристального взгляда Полины покрасневшее лицо.

– Когда вы должны снова встретиться?

– Я просила его позвонить в обед…

Полина вскинула глаза на круглые часы в простенке между окон – время близилось к половине первого, обед у Алисы начинался в час.

– Подождем… мобильный у тебя где?

– Он у меня, – раздался голос прокурора, и Алиса удивленно вскинула голову. – Да-да, не пугайся, я в него не заглядывал, но он у меня в кармане, – прокурор полез в карман брюк и извлек мобильный в ярко-красном чехле. – Пока никто не звонил.

– Подождем, – повторила Полина, чуть оттолкнув кресло Алисы от себя.

– Как ты, Алиска, посмела приказ-то нарушить? – вздохнул прокурор, отставив пустую чашку на столик. – Так этот пижон приглянулся? Он уедет, а ты останешься.

– А уехать он может не в Москву, если ты еще не догадалась, – вмешалась Полина, довольно бесцеремонно отодвинув жалюзи на окне и открыв форточку, чтобы закурить. – А если выяснится, что именно от тебя он информацию получал…

Алиса заплакала, закрыв руками лицо:

– Я ничего ему не говорила… мы просто встречались… он пытался вопросы задавать, а я не отвечала… честное слово… он не мог кого-то убить, он добрый очень… у него мама актриса, он ее очень любит… он не убивал…

– Не реви! – велела Полина, вынимая сигареты и игнорируя направленный на нее возмущенный взгляд прокурора. – О чем конкретно он тебя спрашивал?

Алиса захлебывалась слезами и ничего вразумительного сказать не могла, только бормотала о том, что Нифонтов никого убить не мог.

Полина поняла, что сейчас девушку лучше оставить в покое и дать ей прийти в себя. Ей было ясно, что ждать звонка от Нифонтова не стоит – если журналист не глуп, а он явно не глуп, если ухитрился провернуть такую операцию, то уже выехал из города. Или еще не выехал, но сделает для этого все.

То и дело прокурору звонили, но информации о Нифонтове не было никакой – его нигде не видели. В гостиницу, где он остановился, тоже выехал наряд, но номер оказался пуст.

– Не отсвечивай тут, Каргополова, иди готовь материалы, я на телефонах и сам посижу, – буркнул прокурор, которого раздражал табачный дым.

Полина побрела к себе и по дороге ответила на звонок Зайченко, который вернулся с осмотра съемной квартиры в Каляево. В ванной комнате на шланге душа обнаружились отпечатки пальцев, не принадлежавшие хозяйке квартиры.

– Я сравню с теми, что на удостоверении, и сразу позвоню, – пообещал он.