Игра судьбы (ЛП)

— Что Персефона сказала тебе?

Гермес приподнял бровь.

— Любовная ссора?

Он сверкнул глазами.

— Я призвали ее к ответу за то, что она трахала тебя глаза, и она пыталась это отрицать, но мы все это видели — от вас обоих, я мог бы добавить — и мы все чувствовали себя неловко. Ты знал, что она думает, что ты не веришь в любовь?

— Что?

— Она, кажется, тоже довольно огорчена этим, — добавил Гермес, блуждая глазами по комнате. — Ой! Вишенки!

Он начал уходить, но остановился и посмотрел на Аида.

— Если тебе нужен мой совет…

Аиду не нужен был, но ему также не хотелось говорить.

— Скажи ей.

— Сказать ей что?

— Что ты любишь ее, идиот.

Гермес закатил глаза.

— Все эти прожитые годы, а ты ни капельки не познал себя.

Затем Гермес ушел, и когда Аид снова начал искать Персефону, ее там уже не было. Он разочарованно вздохнул, и его пальцы сжались в кулаки по бокам. В его голове крутилось так много слов — слова Гекаты, Минфы, Посейдона и Гермеса. Странно, но это было то, что Геката сказала давным-давно, и теперь это эхом отдавалось в его голове.

У Персефоны есть надежда на любовь, и вместо того, чтобы подтвердить это, ты насмехался над ней. Страсть не требует любви? О чем ты думал?

Он не был, вот в чем была проблема.

«Почему я позволил ей думать что-то настолько ложное?» — подумал он, а потом ответил сам себе. «Потому что я боялся раскрыть правду своего сердца — что я всегда хотел любить и быть любимым».

Он надеялся защитить свое сердце, построить вокруг него такую прочную клетку, что ничто — даже Персефона с ее состраданием — не сможет пробиться сквозь нее. За исключением того, что сейчас она была единственным человеком, которого он хотел принять близко к сердцу. Он искал ее сострадания. Он хотел ее любви.

Потому что он любил именно ее.

Эти слова пронзили его грудь и повернулись там, как лезвие. Он почувствовал боль во всем теле, в подошвах ног и кончиках пальцев. Он остался с чувством неуверенности, сырости и беззащитности. Он посмотрел поверх толпы на собравшихся смертных и бессмертных, которые не обращали внимания на тот факт, что он полностью изменился в этот самый момент, в самом причудливом месте.

Почему у него не могло быть этого осознания в другом месте? Может быть, в Подземном мире? Нависая над Персефоной, когда его член дразнил ее вход?

— Чертовы судьбы, — пробормотал он.

— Что это было? — спросила Минфа, появляясь рядом с ним.

Аид взглянул на нее.

— Я надеюсь, что Посейдон счел твою помощь приятной.

— Ревнуешь, Аид?

— Едва ли, — ответил он.

— Не обижай меня, — огрызнулась Минфа. — Я сделала это ради тебя. Все, что я делаю, — это ради тебя.

Они уставились друг на друга. Аид не был уверен, что ему следует сказать. Он не был в неведении относительно чувств Минфы к нему, и ему пришлось признать, что он никогда не обращался с ней хорошо.

— Минфа…

— Я пришла сказать, что пришло время для твоего объявления, — сказала она, прерывая его. — Ты должен занять свое место.

Она взяла платье в руки и, повернувшись, направилась к сцене. Аид следовал позади, держась в тени, его присутствие игнорировалось, когда Минфа была представлена и оказалась в центре внимания. Она выглядела почти радостной, когда говорила, без малейшего намека на ее прежнее разочарование, но она не могла скрыть от него свое разбитое сердце. Он мог видеть это неуловимо — глаза, которые были недостаточно яркими, улыбка, которая была недостаточно широкой, плечи, которые были недостаточно высокими.

— Добро пожаловать, — сказала она. — Для Лорда Аида большая честь представить благотворительный проект «Халкион» в этом году.

Свет потускнел, и экран опустился, воспроизводя короткое видео о проекте. Аид не был сентиментальным, но этот проект пришелся ему по душе. Возможно, это было потому, что он был вдохновлен Персефоной, или потому, что он принимал активное участие в проектировании здания, выборе технологии и услуг, которые будет предоставлять объект. Каждый раз, когда Катерина, директор его фонда, задавала ему вопросы, он отвечал на них, думая о Персефоне. Он надеялся, что она будет гордиться этим, что она увидит, как много значат для него ее слова.

Аид пробрался на сцену в темноте, и когда зажегся свет, он предстал перед толпой, которая приветствовала его при виде. Когда они успокоились, он заговорил.

— Несколько дней назад в «Нью Афин Ньюс» была опубликована статья. Это была язвительная критика моей роли бога. Среди этих гневных слов были предложения о том, как я мог бы стать лучше. Я не думаю, что женщина, написавшая это, ожидала, что я приму эти идеи близко к сердцу, но, проведя с ней время, я начал понимать, как я мог бы стать лучше, я начал смотреть на вещи ее глазами.

Он ухмыльнулся, посмеиваясь, думая о том, какой свирепой она могла быть, защищая смертных.

Я никогда не встречал никого, кто был бы так увлечен моими ошибками, поэтому я последовал ее совету и инициировал проект Халкион. Я надеюсь, что просматривая выставку проекта, Халкион послужит пламенем во тьме для потерянных.