Игра на выживание

Первый факт обо мне — я не красавица. Если пытаетесь меня представить, не воображайте кинозвезду или кого там.

Лучше — девчонку из соседнего дома. Правда, в Нью-Йорке немножко по-другому: мы живем не в отдельных домах, а в многоэтажках, причем напиханы туда штабелями. Помню, когда я смотрела по телику передачи о пригородах — где люди типа играли на лужайках и ездили на велосипедах, — вечно удивлялась: что за экзотика?

Короче, как меня назвать — девчонка с соседнего этажа? Да пофиг. Главное, без фанатизма. Если актриса, то характерная. Озорная, немножко чокнутая. Никаких там ног от ушей, буферов и белоснежной улыбки.

Но я и не тролль, конечно. Просто фигура чуток подкачала, не помогает даже новая диета под названием «конец света пришел». Может, дело в недостатке белка? Наверное, надо меньше париться. Жизнь так коротка.

Ха-ха. Жизнь коротка.

Коронная папашина фраза. Папашей я звала его назло, ему-то хотелось слышать от меня обращение «Хал». Оно, в принципе, логично, полное имя отца Гарольд; только я вас умоляю, мы что, в шестидесятых? Можно подумать, от моего «Хал» он бы помолодел! Фигушки, все равно те девчонки, которых он мечтал затащить в койку, по возрасту — как бы это сказать? — больше в дочери ему годились. Фу.

Но ты умер, Гарольд, и мама тоже, и все остальные долбаные взрослые. Окончательный и бесповоротный облом. И маленькие дети. Все до единого малыши. Чарли.

Короче говоря, есть у меня к родителям парочка претензий. Они, например, назвали меня в честь Мадонны — не матери Иисуса, а той, которая пела «Вог». Спасибо, учудили.

Думаете, я собираюсь сменить имя? Не-а. Сейчас модно себя переименовывать. Народ прикинул: а что, прикольно звучит: «Привет, меня зовут Китнисс», или «А я — Трийонсе», или «Зови меня Измаил». И не мечтайте. Хочу сохранить от прежних времен хоть что-то, даже если это «что-то» — полный отстой.

Так вот, проблема (Ма)Донны — в питательном отношении, так сказать, — состоит в том, что найти источник белков очень трудно. А углеводов? Не легче. Если б вы знали, как быстро плесневеет хлеб! Дерьмовый неорганический хлеб, это чудо из чудес. Иногда крысы добираются до него раньше нас. Так чем же мы кормимся? Крысами. А что? Крысы едят хлеб, мы едим крыс — значит, вроде как тоже употребляем хлеб.

Чем еще питаются крысы? До того, как попасть к нам в желудок? Не будем вдаваться в подробности.

В свое время мы сожгли немало трупов. Очищение огнем, сказал Вашинг. Мол, какие-то чудики заявили, что так делали зороастрийцы. Да, я правильно это выговорила. Может, у меня и не такой богатый словарный запас, как у Вашинга с Джеффом, но заумь не поможет им взять надо мной верх.

Очищение огнем! Хорошие были времена. Окунаешь бандану в «Шанель № 5», натягиваешь ядовито-розовые спортивные перчатки «Норт фейс» и — раз-два взяли! Задача — сделать большую кучу из тел, использовать поменьше горючего и не вернуть обед, которым так и так не наелся.

Однако ни рук, ни времени все равно не хватало. Мертвецы валяются повсюду. Море мертвецов, они медленно превращаются в перегной, кишат червями. Для трупоедов год явно выдался удачным.

Надеюсь, аппетит я вам не испортила. Потому что с моим все в порядке. Как только жирная хрюшка валится на землю, а придурки из не-пойми-откуда смываются, я такая: «Ура, барбекю!» Еле дождалась, пока меня сменят на посту (может, поведение у меня и расхлябанное, только на самом деле я девочка хорошая. Знали бы мои преподы!) — и мигом на площадь, прямиком к Фрэнку. Он приказывает связать туше задние ноги и взгромоздить ее на ветку. Народ послушно выполняет. Я такая: бутербродика мне, пожалуйста, со свининкой струганой! Или с отбивной, или с куском ляжки, или с пятачком, без разницы. Я радостно выплясываю, но тут…

Тут замечаю Джефферсона, а тот замечает меня, и вид у него какой-то пришибленный, и я вспоминаю о Вашинге — он стоял на стене под кучей прицелов как болван, и до меня доходит, раз-два-три, ох, вот оно что, вот почему… Вот почему Джефферсон такой мрачный. И я чувствую себя засранкой.

Понимаете, когда человек голодный, за него думает желудок. Нет, правда думает! Говорят, в желудке столько же серотониновых рецепторов, сколько в мозгах. Так что мы настоящие динозавры — потому что с двумя мозгами. Да и в остальном тоже динозавры. Например, потихоньку вымираем.

Чарли больше всего нравились стегозавры. У него была такая мягкая игрушка по имени Шип…

Хватит!

В общем, до меня доходит — Вашинг пытался совершить «полицейское самоубийство». Так это раньше называлось, когда какой-нибудь тупой идиот решал: жизнь дерьмо, жить не стоит (напоминаю, речь идет о временах, когда жить еще стоило), и начинал задирать копов, размахивая пушкой и провоцируя собственное убийство…

Или Вашингу и правда так сильно захотелось биг-мака, что он подумал: «Черт с ним, ради котлеты можно и под пулю»?

Мне становится любопытно, и я топаю к Вашингу. Тот стоит у дерева, на которое подвесили свинью, — привязывает водительским узлом веревку к изогнутой арматурине, вбитой в землю.