Игра на выживание

Рывком подношу рупор назад ко рту. Ай! Надо будет попросить Умника приделать к горлышку что-нибудь мягкое.

— Ну, я — главный.

— Маловат ты для главного, — заявляет Скуластый. Наши взгляды скрещиваются сквозь пуленепробиваемое стекло.

— Я главный, ясно? Чего вам?

Но Скуластый не спешит переходить к делу. Он легко кланяется и, словно персонаж из «Игр престолов», нараспев произносит:

— Северная конфедерация приветствует клан Вашингтон-сквер. Мы — парламентеры.

Кто-то из моих бойцов прыскает. Похоже, гости услышали — разочарованно переглядываются. А чего они ждали? Церемониального ответа?

— «Парламентеры» означает… — открывает рот Скуластый.

— Мне известно, что означает «парламентеры», — обрываю я. — Сказал бы просто, что хотите поговорить.

— Хорошо. Мы хотим поговорить, ясно? Поговорить о деле.

Они тянут за веревку, уходящую им за спину, и перед нами вдруг появляется…

Свинья. Не какая-нибудь там симпатяга с хвостом-бубликом из детской книжки, а здоровая вонючая свинья.

Животный белок.

Как же они приволокли ее сюда аж с севера Манхэттена, через огромные вражеские территории? Выглядят «парламентеры» изрядно потрепанными, у одного, похоже, пулевое ранение. Во всяком случае, рука его болтается на перевязи, а кровь на ней еще не успела потемнеть. Недавняя стычка — возможно, возле Юнион-сквер. Утром я слышал стрельбу. Хотя стрельбу слышно каждое утро.

— О деле? Надеюсь, ты не замуж за свинью собрался? Хочешь в ходе «парламентских переговоров» попросить нашего благословения?

Скуластому я не нравлюсь, но у него — миссия, приходится терпеть.

— Почти, хитромудрый ты наш. Мы будем вам ее продавать.

— Понятно. Человек я здравомыслящий. Что вы за нее хотите?

— У этой свиньи куча наград, она с фермы Хансена, на севере штата, — принимается нахваливать товар гость. — По классификации Министерства сельского хозяйства — мясо высшей категории, по всем параметрам. Выше не бывает! Сертифицированная органика.

— Ты в курсе, что Министерства сельского хозяйства больше не существует? — интересуюсь я. — И что нам без разницы, органическая еда или нет?

— По барабану! Брат этой хрюшки был очень вкусным.

Я бросаю вопросительный взгляд на Фрэнка.

— На вид хороша, — пожимает плечами тот. — Большая, откормленная.

— Ладно, — кричу я Скуластому. — Тощевата, конечно, но поторговаться можно. Что вы за нее хотите?

Вот тут-то он меня и огорошивает.

— Двух девушек.

Немая пауза. На языке «Скайпа» здесь надо бы вставить смайлик с удивленно выпученными глазами.

— Повтори, пожалуйста.

Скуластый вновь переходит в режим «Властелина Колец» и отчетливо провозглашает:

— Мы готовы обменять свинью на двух особей женского пола.

Та-ак, детки, берем ручки и записываем новое слово: «сконфуженный».

— Ты имеешь в виду человеческих особей женского пола? — уточняю я.

Пришелец дергает плечом, мол — ну да, две девчонки за одну свинью, что такого?

Оживает моя рация.

— Джефферсон, чего он хочет? — доносится голос Донны. — Мне тут не слышно. Прием.

Думаю, нашей воинственной феминистке-снайперу лучше не знать о том, что эти социопаты предлагают обменять свинью на девушек (не самый лестный обменный курс, надо сказать). Я не отвечаю.

— Ал-ло-о-о! Что там у вас происходит? Прием.

— Я справлюсь сам, Донна, спасибо за поддержку. Прием.

Справлюсь, хм. А как? Пока не придумал. Девочки у бойниц выжидательно смотрят на меня.

— Эм-м… — Я прочищаю горло. — Блин, мужики, вы что несете? Если вам так одиноко, я, конечно, сочувствую, но…

— Девчонки у нас есть. Просто нужно больше, — вклинивается один из конфедератов, здоровяк с клюшкой для лакросса, в которую вставлена граната.

Почему, ну почему весь мир вокруг стал подозрительно напоминать антураж фильма «Безумный Макс»? Скуластый испепеляет здоровяка взглядом — видимо, недоволен, что кто-то из его свиты посмел открыть рот.

— Соратник прав, — заявляет Скуластый. — Девушек у нас много, и еды тоже. У нас всего много — электричества, проточной воды, чего душа пожелает. Косметики там, не знаю, разной. Смотри.

Он переводит глаза на девушку из своей группы, хорошенькую блондинку с сердитым лицом. Та выходит — точнее, ее выталкивают — вперед.

— Расскажи им про Конфедерацию, — говорит ей Скуластый. — Объясни девочкам, что опасаться им нечего.

Но блондинка молчит. Я приглядываюсь к ней повнимательней и — может, из-за упомянутого слова «косметика» — невольно замечаю толстый слой тонального крема на лице слева. Как раз там, куда пришелся бы удар правши.

Увиденное мне не нравится. И не понравилось бы, даже если б в нашем клане нашлись девушки, желающие уйти. Я не доверил бы их этим фашистам. И уж конечно, не стал бы обменивать человека на свинью, даже если при мысли о беконе начинаю захлебываться слюной.

— Можно мне пристрелить эту козу? — спрашивает Каролина.

Чем ей, интересно, не угодила пришлая блондинка?

Каролина передергивает затвор винтовки, пришлые улавливают этот звук, и с их стороны тут же доносится дружный устрашающий лязг: бряцает оружие, клацают обоймы, щелкают предохранители. Конфедераты падают кто на колени, кто на живот и берут под прицел наши бойницы.