Игра на одевание

– Как вы внезапно окрепли нервами, Юлия Юрьевна! – Внутренняя дверь открылась, и в бутик вошел Гуров.

– Что угодно, чтобы помочь вам в поисках Олиного убийцы, – твердо ответила Паршина и, открыв перед оперативниками спрятанную в «птичьем» узоре обоев дверь в свой кабинет, обратилась к перепуганной Кузиной: – Елена Андреевна! Отнесите коллегам наших гостей свежий чай, вишневый глинтвейн. Все как для замерзших невест. И нормальные бутерброды. Не с круассанами, а хлебом. Как себе.

Гуров и Крячко переглянулись с видом «это будет интересно». И чутье их не подвело.

* * *

Интерьер кабинета Паршиной был прост. Сыщикам показалось, что из кукольного домика их перенесло в скучный офис с кофемашиной, тепло-серыми стенами, практичным геймерским креслом и жалюзи.

– Клиенты здесь не бывают, – будто услышав их мысли, пожала плечами Паршина. – Все, как я хочу.

– Сотрудницы магазина тоже врали, потому что вы так хотите? – перехватил инициативу в разговоре Гуров. Как и Крячко, сыщик понимал, что перед ним железная леди, что она не должна чувствовать себя хозяйкой положения.

– Бутика, – чуть наклонив голову, поправила его Паршина. – И я вынуждена признать, что вы правы. Мои сотрудницы лгали, потому что я попросила их.

Она закурила. От оперативников не укрылось легкое дрожание холеных рук.

– Не сейчас, два года назад, когда устроила Олю на работу, – вновь заговорила Паршина. – Оля была моей находкой. В прямом смысле слова. Я нашла ее в бутике одного раскрученного дизайнера на Патриарших. Богатенькой девочки, коллекции которой создают безымянные трудяги. Не суть.

Юлия подошла к кофемашине и вернулась с высокими белыми кружками американо. Гуров почувствовал приятное тепло согретых об уютную толстую керамику рук. Крячко с облегчением увидел на широких блюдцах сушки с маком, а не ажурные пирожные Petit Trianon.

– Оля продала мне всю новогоднюю коллекцию, – продолжала Паршина. – Меня поразило, как легко она пересказывает все, что буквально впитала от этой избалованной девочки, которая родилась с ложкой «Тиффани» во рту. От ее модных рабов. Пафосных подружек. Модели-бойфренда… Оля умела учиться всегда и на всем, с чем сталкивалась. Самые капризные, лживые, закомплексованные, раздражительные, скрытные люди воодушевлялись, становились приветливыми, откровенными, делились знаниями рядом с ней…

– Кто, например? – насторожился Гуров.

– Например, я, – тихо ответила Паршина. От оперативников не укрылось, как увлажнились ее глаза.

– Я сразу позвала ее на работу консультантом и неожиданно для себя рассказала, что не люблю этот бутик, построенный мужем для первой жены. – В голосе Юлии Андреевны мелькнула горечь. – Она историк моды, специалист по люневильской вышивке. Отделочные работы завершились к подписанию бумаг о разводе. И наша бывшая, – Паршина заговорила с издевкой, – предпочла забрать себе другой бизнес, раскрученный. Теперь ее продюсерская компания снимает костюмные драмы про русских цариц для федеральных каналов. А я руковожу этой… кузницей женских грез.

Сыщики усмехнулись.

– А что здесь делала Воронова? – спросил Гуров. – При ней найдены ключ от двери во внутренний дворик, – он достал вещи убитой, – и несколько подарочных карт на небольшие суммы в ваш магазин.

Паршина с грустью посмотрела на упакованный в пакет для вещдоков серебристый клатч:

– Это я ей подарила. Как лучшему и единственному засланному покупателю.

– Это как? – спросил Крячко.

– У нас много покупателей в выходные. Оля приходила сюда в эти дни и притворялась наследницей угольных шахт из Кемерова, которая мается от скуки и без конца пышно выходит замуж за первых встречных. А после развода «лечится» нашими вечерними платьями и присматривает что-нибудь к новой свадьбе с очередным пройдохой: альфонсом, мажором, официантом, барменом, непризнанным гением, кремлевским тузом, актером, чиновником средней руки, экстремалом, бариста. Чего она только не придумывала! А если жених был нерешителен и жаден, Оля делала вид, что забылась, болтая по телефону, и выходила к зеркалам в самом дорогом нижнем белье. И расхаживала в корсете, поясе и чулках вдоль зеркал. Невеста выглядывала из примерочной, видела, как жених пялится на Ольгу с открытым ртом. В итоге виноватый жених покупал невесте дорогой комплект.

– Ловко, – заметил Крячко.

– Зачем ей ключи от дворика? – Гуров указал взглядом на выходившее туда окно в кабинете Паршиной.

– Если клиентка не решалась на покупку, Оля входила через черный вход (он ближе к примерочным) и занимала соседнюю кабину, где заранее висело, мягко говоря, неудачное платье. Девушки выходили к зеркалам одновременно. Невеста видела, что выглядит лучше красотки. Да еще Оля очаровывала ее комплиментами, рассказывала о своих выдуманных неудачах в любви. В общем, лила воду на мельницу гордыни девушки. Та чувствовала себя красивой и легко расставалась с деньгами. Потом они с Олей вместе выбирали все, что полагается к платью: фату, туфли, сумочку… И все были счастливы.

– Еще бы, – хмыкнули сыщики.

Паршина вывела на экран ноутбука видео с камер наблюдения в зале.