Игра Льора

Хотя сверху доносились звуки нешуточной борьбы, разбивались предметы. Когда послышался взрыв мощной магии, Софья зажала уши. На голову ей посыпалась каменная пыль, и показалось, что она найдет могилу в этом подземелье, заблокированная под рухнувшим замком. Однако фундамент устоял, где-то наверху противостояние продолжилось.

Пленница растирала грязь и кровь по лицу вдоль дорожек, оставленных слезами. Она впадала в неподвижность, близкую к безразличию. Холод пронизывал тело? Пусть. Руки и ноги коченели? Пусть. Страх накатывал и сковывал волнами? Пусть, он ощущался чем-то отдельным для слишком ясного и одновременно туманно отрешенного разума. Пленница смотрела сквозь пустоту, и ей казалось, что она отчетливо видит каждую линию этого мира, даже самую скрытую, самую потаенную. Рисунок мироздания проступил сквозь привычные очертания, как ее бесцветные эскизы на альбомной бумаге. Но что делать со всем этим, она не ведала, как и с карандашными набросками.

Вот однажды привлекла внимание чародея из чужого мертвого мира, наверное, ныне расплачивалась за свою фантазию, которая раздвинула рамки Вселенной. Точно Эйлис позвал ее… Или все Раджед? Подстроил, заставил руку выводить неверные линии. Винить его во всем оказалось легче всего.

Отчаяние заползало в душу, поедая светлые ростки, как темнота рудника сковывала сорванные цветы. Тогда ее еще вела надежда, здесь же показалось, что последнюю ее крупицу, как жадный паук, утащил Нармо в тот самый миг, как дотронулся до нее.

Софья поклялась сначала, что ни за что не уступит Раджеду, не станет играть по его правилам. Теперь же ее охватило такое безразличие ко всему, что казалось – не так уж много и потеряла бы, если бы была с ним более ласковой да податливой. Так бы сказала половина ее знакомых, даже если они изначально понимали, что им не быть королевами рядом с льором. Но стоило только вспомнить о Рите, о том, что ей тоже, вероятно, грозила опасность, как гнев смахивал оцепенение.

– Я выберусь! Я должна ее вытащить. Любой ценой, – сдвинула брови Софья. Теперь она уже была готова хоть пообещать провести ночь с проклятым льором, чтобы, подобно Юдифи, убить его. Она четко осознала, что доведена до той степени остервенения, когда убийство и иные способы выживания не кажутся слишком дикими и неприемлемыми. И за грехи, совершенные в таких условиях, больше в ответе те, кто разрушает чужие жизни. Все ради одного: вызволить сестру. Хоть даже и убить Раджеда… Убить…

Софья закусила губу, отчего-то всхлипнув. Нет, этого он не заслужил, да и она не подходила на роль бесстрашной мстительницы. Глупая слабая девчонка. Она тяжело привалилась к стене, скребя по ней обломанными ногтями. Ее терзала неопределенность. Софья вспоминала все, что узнала о янтарном льоре, вспоминала, как он гладил ее руки, но одновременно вспоминала, как он беззаконно мучил ее все это время.

Короткий срок, слишком короткий, чтобы разобраться во всей этой череде событий. Борьба наверху решала исход поединка льоров, стены еще раз содрогнулись, отчего Софья вскочила на ноги, невольно отлетая к решеткам, ударяясь о них спиной. Колени дрожали, а внутри все стягивалось холодным тугим узлом, к горлу подкатывала тошнота. Нет, все-таки Раджед по сравнению с Нармо и – особенно – Илэни не сулил немедленной расправы. Однако же и симпатии никакой не заслуживал. Даже если он вернулся за ней, не бросил на произвол судьбы свою «игрушку», то для него она оставалась все еще куклой, которую у жестокого ребенка отобрали враги.

– Выберусь! – твердо сказала Софья, сжимая кулаки. Она в сотый раз попробовала прутья клетки, помня, что на руднике все-таки нашла выход. Однако там шла игра, испытание. Здесь же ее держали только как приманку. И вновь липкие щупальца отчаяния протискивались через заслоны сознания. Софья безвольно сползла вдоль прутьев, прислоняясь к ним лбом. Выбраться – легко сказать, легко себя воодушевить на пару минут. Только без реальной силы ничего не делается.

Невольно поплыли картины прошлого, вернее, нормальной жизни, кажущейся слишком далекой в этой страшной смене непонятных событий. Вспоминался первый юбилей – десять лет, когда пригласили десять ее друзей из класса, вернее, казалось, что друзей, просто ребят. Родители очень старались сделать ей большой праздник. Зажигались разноцветные огни, свечи на торте, шуршала упаковочная бумага с подарков. Слышался смех, и она в тяжелом полусне даже улыбнулась.

От пережитых страданий Софья рисковала сойти с ума, уйти в мир иллюзий и созерцания радостного прошлого. Что ж… если не существовало иного выбора, то она бы согласилась и на безумие. И пусть Раджед получил бы ее оболочку, но душа изошла бы в иные эмпиреи, как испарилась душа самого Эйлиса. На грани яви и видений вдруг донесся голос, кто-то дотронулся до плеча, растворяя прутья клетки:

– У нас мало времени, доверься мне.

– Кто вы? Где… где вы? Вы Сумеречный Эльф? – встрепенулась пленница.