Игра, как она есть

   Мощно зазвучали планетарные двигатели, завибрировала палуба, истошно взвыли гравикомпенсаторы. Гнус снимался с насиженной орбиты и сваливался в атмосферу Нью-Техаса. Позади, в нескольких секундах хода, все маневры "Пираньи" с абсолютной точностью повторяла "Мурена". Два могучих боевых корабля, как ангелы мщения, стремительно спускались на планету в ореоле раскаленных газов. Поверхность быстро приближается, ландшафт визуально становится все более и более различимым. Город на берегу Тринити уже виден в деталях. Торчащие башни небоскребов из стекла, пластика и бетона, пригороды, утопающие в зелени, с разноцветными крышами, неровные квадраты полей и желтая гладь пустыни, изрезанная трещинами каньонов. Пока еще крохотные, едва различимые, но растущие с каждой секундой. Город начал отходить в сторону от курса, корабль ощутимо притормаживал. Гнус уложил "Пиранью" на крыло, круто входя в вираж, продолжая стремительно снижаться. Мгновение, и корабль нырнул в каньон с отвесными стенами грязно-ржавого цвета. Оранжевый тяжело выдохнул в микрофон, глядя на скоростной слалом, и с ужасом посмотрел на невозмутимого Гнуса. Из коммуникатора, включенного на поддержку связи в боевом режиме, неслась отчаянная ругань Желтого, старавшегося не отстать от пернатого пилота. На пределе собственных возможностей, он пытался удержать "Мурену" в кильваторе "Пираньи", что стоило немалых усилий. На тактическом голомониторе, демонстрировавшем вид с орбиты, характерно мигали две зеленые точки "пираний", мчащихся над руслом высохшей реки. Похоже, что эта гонка доставляла юнге колоссальное удовольствие. Не в силах развить такую скорость собственными крыльями, Гнус отрывался на двигателях "Пираньи". Он вытянулся в струнку, излучая незримое ощущение полного восторга. Но все хорошее время от времени заканчивается, пришел конец и каньону. Судя по картинке на мониторе, "Мурена" вышла на точку "выныривания", выскочила на плато и рванула к ранчо. Гнус начал сбрасывать скорость, одновременно включилась прицельная панорама, выбор оружия, целеуказание и, наконец, команда на пуск по готовности. Перекрестие прицела зафиксировалось на бетонном мосту через каньон. Панорама заморгала алым, внешние камеры ослепли на мгновение, экран подернулся туманом от реактивных струй стартующих ракет. Честь и хвала тебе, Гнус. Даже я, которого готовили лучшие военные спецы Славянского сектора, не смог бы это сделать быстрее. Более того, характер боеприпасов не уточнялся на вводной, но Гнус выбрал единственно верный вариант! Из плазменной пушки разрушить мост с одного залпа не удалось бы никак, использовать противокорабельные ракеты в условиях кислородной атмосферы - все равно, что засунуть себе в задницу динамитную шашку и поджечь бикфордов шнур. Электромагнитное орудие с разрывными снарядами для бетонной конструкции, как слону - дробина. Гнус выбрал ракеты воздух-земля и отправил их в самое уязвимое место моста - точно посередине между опорами. Хотите сказать, что самое уязвимое место - сами опоры? Правильно, но лишь тогда, когда нужно обрушить весь мост. Ракеты скальпелем прорезали мост на две половины, разрушив метров семь-восемь пролета, сделав его абсолютно непроходимым. Есть попадание. Цель поражена. Желтый только-только добрался до зоны высадки десанта и открыл аппарель, по которой шустро скатились Синий с Голубым в десантной броне. На максимуме возможностей сервоускорителей они метнулись к ранчо, предусмотрительно расходясь в стороны, отслеживая индивидуальные сектора обстрела. Гнус, в свою очередь, вылетел из каньона демонстрируя петлю Нестерова, но в верхней точке петли неожиданно сделал полубочку и повернулся брюхом "пираньи" к земле. Ну, что ж, наше появление здесь назвать неэффектным уже нельзя. Аппарель уехала вниз, но кто будет ждать ее полного опускания? Давно забытые ощущения атаки, когда сознание расширяется до размеров целого мира, когда тело перестает быть набором химических элементов и становится высшей формой сознания, когда не чувствуешь собственных мышц, не ощущаешь боли, страха, не ощущаешь ничего, кроме всепоглощающего боевого азарта. Краешком, уже несуществующего мозга, контролируешь свое местоположение, местоположение Свиты, направление атаки и самое главное - диспозицию противника. Тебя больше нет. Есть только свирепый сгусток всеразрушающей энергии, превращающей в прах все к чему он прикасается. Режим Бога! Теперь уже я решаю, кому жить, кому умирать. Я решаю, кто вправе дышать дальше, а чьи развороченные кишки будут валяться в пыли под моими ногами. Мне решать, кому встречаться сегодня с всевышним, а кто погодит пока. Ну, гады, как вам такой расклад? Грубая сила - неэффективный инструмент? Физическое воздействие негуманно? Нет, ребята, сегодня я в своем праве. Сегодня остановить меня не легче, чем железнодорожный состав, став у него на пути. Отойди и останешься жив! Только этот выбор нужно было делать раньше, тогда, когда еще было время отойти в сторону. Теперь этого времени уже нет. Теперь все время, которое осталось вам, можно уложить в домашний тапочек, но и оно исчезает быстрее, чем весенняя лужица под лучами яркого солнца. Теперь пришел ваш черед сожалеть о том, что не закончено, не сделано, о том, что хотелось бы еще сделать. Сожалеть, только сожалеть. В моей душе нет ненависти к врагу, нет злобы, нет даже обычного раздражения. Только восторг атаки, пронзающий меня до самых распоследних печенок. Восторг в душе и мощь в мышцах. Я огромными скачками несусь к трехэтажному особняку посредине пятачка зажатого горами с трех сторон. Навстречу мне летят противотанковые ракеты из переносного комплекса, но они всегда летят мимо, потому, что я умнее, быстрее и намного удачливее тех, кто пытается меня остановить. В обратную сторону несутся трассеры фугасных снарядов. Это старина Гнус прикрывает наше перемещение из электромагнитной тридцатимиллиметровой пушки. "Давай, дружище! Не останавливайся! Пусть эти придурки на своей шкуре познакомятся с войной, но уже в нашем понимании! Пусть хлебнут вонючего дыма сгоревшей взрывчатки! Пусть попробуют вздохнуть пробитыми насквозь легкими, пусть взглянут на мир своими глазами, выбитыми взрывной волной! Пусть почувствуют прожаренной кожей, свисающей лохмотьями с обугленных плеч ласку теплого ветерка! Реактивным прыжком взлетаю над парапетом крыши. Пулемет выбивает дробь смерти, отслеживая каждое движение, каждое тело, способное к сопротивлению. Я - Бог войны! Я - карающее возмездие! Я и щит, и меч! Я суров и неумолим. Спиной чувствую, как в рубке "Пираньи" в бессилии мечется Гнус. Ему пришлось прекратить огонь, что бы не зацепить меня, но запал боя не может уместиться в маленьком тельце неукротимого воина. Он тоже чувствует меня, мой восторг разрушения и не может сдерживаться, не может остановиться, выплескивая энергию тотального уничтожения в бессистемном полете узкого пространства боевой рубки. Мгновение, и на крыше живых уже не осталось. Десяток трупов с оторванными, окровавленными конечностями, с головами, лопнувшими, как спелые арбузы. Камуфляжные, желто-коричневые костюмы залиты кровью настолько густо, что узор на одежде почти не просматривается. Ну, что ж? Здесь дело сделано, и, как минимум, половина трупов можно смело записывать на счет Гнуса. Поработал, пернатый, хвалю. Теперь уж я сам. Бронированный ботинок вдребезги разносит деревянную дверь выхода "голубятни", в проход летят гранаты. Они не причинят мне вреда, пока я закутан в надежный, многослойный металл брони. Спускаюсь вниз, с крыши на третий этаж. Сначала стреляю, потом двигаюсь. Свиты тут быть не может, значит, каждый, кто оказался здесь - враг! Очередь, еще одна. Что это? Баррикада? Мне смешно. Это все равно, что закрываться голыми руками. Граната? Зачем? Тут справится и пулемет. Пули со стальным сердечником на сверхзвуке выходят из ствола, разогнанные до такой скорости, что если дать им возможность пролететь подальше, они просто сгорят от трения об воздух, но я не даю им улететь далеко. Маленькие кусочки металла стремительно теряют скорость, насквозь прошивая беззащитные внутренности, кости, черепные коробки и розовую мякоть мозгов. Стены из красного кирпича, на полу - ковровые дорожки, изрядно запачканные кровью и побелкой. Резные двери комнат. Хрустальные люстры. Фарфоровые вазы на аккуратных деревянных подставках. Все это принесено в жертву войне. Все это - безвинные потерпевшие, несущие свою жертву богу войны. Нога мощным ударом выносит обе створки двери. Очередь из пулемета. Пусто. Граната. На всякий случай. Уйти за дверной проем. Взрыв. Свист разогнавшихся осколков. Следующая дверь. Удар. Очередь из пулемета. Пусто. Граната. Уйти за дверной проем. Следующая дверь. Очередь. Ого! Кто-то был! Те, у кого хватило ума не вылазить в коридор. Впрочем, помогло это им не сильно. Граната. Уйти за дверной проем. Взрывная волна выбрасывает за дверь остатки интерьера. Следующая дверь. Очередь. С трудом успеваю задержать руку. Старый знакомец. То самое негритянское чудовище, катавшее Акелу в подвале на Иваново. Извини, теплых чувств я к тебе не испытываю. Да и странно это, испытывать теплое чувство к остывающему трупу. Душа еще есть, а жизни уже нет. Жизнь, булькая и пузырясь, вытекает через маленькие входящие отверстия на груди и большие рваные раны на спине. Рядом с залитой кровью рукой, валяется дробовик такого калибра, что запросто сошел бы за древний мушкет с раструбом на стволе. Страшная штука в умелых руках. Ну, да эти руки оружия уже сами взять не смогут. Отстрелялся, сердешный. А вот и знакомые лица. Как всегда в каталке. Как всегда, весьма интеллигентен.