Игорь Святославич

Владимир-то, может, и закроет на это глаза, но духовник его и Ольги непременно возмутится. Да пожалуется, чего доброго, митрополиту! Эдак и свадьба может расстроиться.

— Сама хотела, чтоб Всеволод в Трубчевске княжил, вот и пеняй теперь на себя! — огрызнулся Олег на мачеху.

Последнее время он держался независимо и даже слегка помыкал ею.

Без долгих раздумий Олег послал за Всеволодом.

Всеволод прибыл в Чернигов и сразу заговорил о походе на половцев, узнав от гонца о замыслах киевского князя.

— О походе после потолкуем, брат, — охладил пыл Всеволода Олег. — Сначала урядим дела семейные.

Он пригласил в светлицу Манефу, которая сдержанно поздоровалась со Всеволодом и уселась на стул, невозмутимая и таинственная.

— Дошел до меня слух, будто ты, брат мой, с язычниками якшаешься, — строгим голосом заговорил Олег. — Я тебя не осуждаю, ибо в твои годы до запретного плода всякий падок. Однако ж с сего дня чтоб на игрища бесовские ни ногой!

— А что случилось? — поинтересовался Всеволод, переводя недоумевающий взгляд с брата на мать.

— В грехах ты по уши, сын мой, — печально сказала Манефа. — О душе своей подумай.

— Я невесту тебе присмотрел, — промолвил Олег, — она девушка знатная и набожная, поэтому замашки свои греховные умерь.

— Не хочу я жениться, — насупился Всеволод.

— А тебя никто и не спрашивает, — отрезал Олег. — Ко всякому человеку приходит время под венец идти, будь то смерд, боярин или князь.

— Красивая хоть она? — уныло спросил Всеволод.

— Да уж красивее твоих девок-язычниц.

— Так уж и красивее?

— Я ведаю, что говорю.

— Кто она? Зовут-то как?

— Ольга, сестра переяславского князя Владимира, — гордо сказал Олег. — Я намедни побывал у него. К осени Владимир обещал дать ответ, выдаст ли за тебя Ольгу.

— Сколько Ольге лет? — допытывался Всеволод.

— Четырнадцать.

Всеволод прыснул:

— Ей еще в куклы играть, а вы ее под венец тащите!

— О тебе, дурне, печемся, — рассердился Олег. — Это ныне никто к Ольге не сватается, а пройдет год — отбоя от женихов не будет. Девица — чистый мед!

— Остепенись, Всеволод. Христом Богом тебя прошу, — вставила Манефа. — Ты — князь. На тебя люди смотрят. Помни об этом днем и особенно ночью.

При последних словах Манефа с особой пристальностью взглянула на сына.

Всеволод уехал из Чернигова расстроенный. Утешал себя мыслью, что, может, князь Владимир не отдаст за него сестру из-за ее малолетства либо другого жениха ей подыщет.

В начале сентября прискакал посыльный из Переяславля, который сообщил Олегу о согласии Владимира Глебовича выдать сестру за его младшего брата.

Свадьбу было решено играть в Чернигове.

Торжество едва не расстроилось в самом начале. Олег пригласил в посаженые отцы Святослава Всеволодовича, тот приехал со своими ближними боярами. Заметив, что среди гостей нет Ярослава, Святослав попросил Олега послать за ним в Новгород-Северский. Олег отказался, заявив, что Ярославу нет места у него за столом.

Святославу такая непримиримость Олега не понравилась. Он разразился длинной тирадой по поводу того, что Христос советовал прощать вины своим ближним, дабы те становились лучше.

«Благородством поступков прощающих излечивается греховность душ человеческих», — завершил Святослав свою речь.

Олег продолжал стоять на своем, покуда Манефа не убедила его уступить.

— Тебе Святослав в будущем нужнее, чем Ярослав, — сказала княгиня на ухо Олегу. — Вот и уступи ему ныне, чтобы в будущем он на твою уступку своей ответил.

Олег сдался и послал гонца за Ярославом.

Тот словно ждал этого: живо примчался в Чернигов, не жалея коней.

— Я не с пустыми руками к тебе, брат. — Ярослав с многозначительным видом протянул Олегу увесистый кожаный кошель.

— Что это? — спросил Олег, беря кошель.

— Триста серебряных монет, — ответил Ярослав, — половина выкупа за родичей хана Осолука.

— Что же ты мало запросил у хана? — недовольно заметил Олег.

— Не давал хан больше, — пожал плечами Ярослав, — в противном случае, говорит, можешь убить моих родственников. У меня, говорит, их и так хоть отбавляй. Я подумал, лучше мало, чем ничего.

— Верно подумал, — усмехнулся Олег.

Четырнадцатилетняя невеста рядом с высоким и плечистым Всеволодом выглядела еще более хрупкой. Она застенчиво улыбалась похвалам, расточаемым ей Олегом и Агафьей. Манефе понравилась. Она сердито шипела на Всеволода: «Ну чего насупился как сыч! Улыбаться, что ли, разучился? Какую паву за тебя выдают!»

Во время свадебного застолья Игорь напился медов хмельных до беспамятства.

Очнулся он в тесной горенке с побеленными стенами и одним окном, утонувшем в нише толстой каменной стены. За окном было пасмурно и серо. По толстому стеклу барабанили крупные капли дождя. Игорь не мог понять, утро сейчас или вечер, с трудом вспомнив происходившее накануне.

Он с удивлением обнаружил, что лежит на постели поверх одеяла прямо в одежде и сапогах. Мысли в тяжелой голове ворочались с трудом. Во рту был привкус хмельного меда.