Игорь Святославич

Обратно полки двигались медленно, обремененные захваченным скотом, пленниками и кибитками степняков, груженными всевозможным добром. Пока добрались до черниговских владений, наступил июнь.

Близ Путивля тысяцкий Олега, с пятьюстами воинов охранявший родичей хана Осолука со всеми их богатствами, поведал Олегу, что весь полоненный половецкий курень князь Ярослав угнал к себе в Новгород-Северский.

Олег пришел в бешенство.

«Ярослав сказал, что на то была твоя воля, княже, — оправдывался тысяцкий. — С его слов выходило, будто он забирает принадлежащее ему».

— Ну я покажу Ярославу, где хвост, а где рыло! — прорычал Олег.

И повернул войско к Новгороду-Северскому.

Но взятый в осаду Ярослав отказался вернуть захваченное, заявляя, что это его доля.

Тогда Олег приказал своим ратникам жечь села и усадьбы Ярославовы, но этому воспротивился Игорь.

— Вспомни, брат, — твердо сказал он, — сколько лет Новгород-Северский был нам вотчиной. Здесь сын у тебя родился, а мы со Всеволодом возмужали. Сюда доставили мне невесту из Галича, с которой я повенчался в каменном храме, выстроенном по твоему повелению. Все села княжеские в округе некогда были нашими селами. Коль тебе имения Ярославова не жаль, то смердов и семьи их пожалей, ведь многие из них со слезами провожали тебя в Чернигов.

Олег нахмурился, что-то дрогнуло у него в лице. Не стал он зорить волость Ярослава и увел полки в Чернигов.

Вернулись в свои уделы и Всеволод с Игорем.

Глава пятнадцатая. Ольга

Однажды приехал в Чернигов Святослав Всеволодович, дабы сговориться с Олегом о совместном походе на половцев.

— Слыхал я, брат, о твоем удачном выходе в степь, — начал Святослав. — Сказывают, будто ты курень хана Осолука полонил да целое кочевье хана Тарсука разгромил.

Олег самодовольно улыбнулся. Ему льстило, что киевский князь сам к нему в гости пожаловал.

Сговорились князья ранней осенью по кочевьям половецким пройти и разор учинить.

— Я брата Ярослава на поход сговорю, ты Игоря со Всеволодом, — сказал Святослав. — Да Владимира Глебовича позовем, да братьев Ростиславичей… Чего брови хмуришь?

— Супротив переяславского князя и Ростиславичей я ничего не имею, — ответил Олег, — но Ярослав для этого дела не годится. Подвел он меня под монастырь нынче, подведёт и завтра! До богатств он жаден, а в сечи стоять крепко не может.

— Есть такой изъян, — вздохнул Святослав. — Ну ладно, без него обойдемся.

Святослав предложил Олегу вместе с ним съездить в Переяславль, потолковать с Владимиром Глебовичем о предстоящем походе. Олег согласился. Пусть и в Переяславле увидят, что они с великим князем друзья закадычные.

Владимир Глебович недавно справил свое двадцатилетие, но изо всех сил старался выглядеть мужем степенным и опытным в делах войны. Он без раздумий согласился попытать счастья в сечах с половцами.

Во дворце переяславского князя Олег впервые увидел сестру Владимира, Ольгу.

Была она такая же, как ее брат: курносая и круглолицая, с небольшим округлым подбородком и озорными голубыми глазами. Густые темные брови придавали некоторую серьезность девичьему лицу, как и привычка слегка поджимать губы. Ольга старалась меньше улыбаться, стесняясь своих не очень ровных зубов.

Олегу девушка приглянулась. Он наметанным оком оценил округлые формы ее почти сформировавшейся фигуры.

За обедом Олег заговорил с Владимиром:

— Сестра у тебя, Владимир, дюже лепа! И который ей год?

— Пятнадцатый пошел, — ответил Владимир.

— Не пора ли девицу замуж выдавать?

Владимир поднял на Олега удивленные глаза:

— Да за кого? У нас и на примете-то пока никого нет.

— А за моего младшего брата, — сказал Олег, — за Всеволода. Младень что надо!

— Олег верное слово молвит, Владимир, — вставил Святослав. — Брат его младший всем взял: и удалью, и силой, и умом. Отдашь за него Ольгу — не прогадаешь.

Владимир обещал подумать и к осени дать ответ.

По возвращении в Чернигов Олег сообщил Манефе, что присмотрел невесту для Всеволода. Он восторженными словами описал сестру Владимира и расхвалил при этом ее кроткий нрав. «Чем не пара такому молодцу, как Всеволод!»

Манефа выслушала Олега, храня загадочное молчание.

— В твое отсутствие в Чернигове побывал настоятель соборной церкви в Трубчевске, — сказала княгиня, когда Олег умолк. — Жаловался мне святой отец на Всеволода. Мол, не по-христиански он себя ведет. Сквернословит, не причащается, на исповедь не ходит. И еще, по вечерам в языческих игрищах участвует в лесу за городом.

— Так народ в тех краях и поныне дикий, — усмехнулся Олег, — верит в дедовских богов, и крещеные там только горожане. Ничего страшного в том нет, коль Всеволод из любопытства поглядит разок-другой на идолов языческих и на хороводы вокруг них.

— В том-то и дело, что Всеволод больше с язычниками общается, а не с христианами, — возразила Манефа. — У него и в дружине полно язычников, и среди челядинцев, и наложницы у него сплошь из языческих деревень. Разве это дело? И понравится ли это князю Владимиру, коль дойдет до него такое?

Олег враз посерьезнел.