Игорь

— Боярыня Радмила, воевода Свенельд хочет войти к вам, — проговорил в конец опешивший слуга.

В комнате послышались поспешные шаги, и дверь резко распахнулась. На пороге стояла Радмила. По выражению её лица было видно, что она крайне недовольна настойчивостью воеводы. Боярыня возбуждённо дышала и нервно покусывала губы.

— Как это понимать, воевода? — гневно спросила Радмила. — Что вы себе позволяете?

Свенельд понял, что лучше не устраивать при слуге разборки и скандалы, поэтому спокойным голосом произнёс:

— Извините боярыня Радмила, но дело очень спешное. Разрешите мне войти к вам. Нам надо переговорить наедине.

Радмила немного успокоилась, сделала шаг назад и сказала:

— Входите воевода. А ты можешь идти. И меня не беспокоить, я занята.

Когда они остались наедине воевода, сменил тон с мягкого на резкий и проговорил:

— Решила поиграть со мной в добропорядочную женщину? Не советую так себя вести, плохо может для тебя закончиться. Если я говорю, что мне надо с тобой встретиться, то значит, надо встретиться. И без задержек в следующий раз. Понятно? А то сама знаешь, что будет.

— Не надо меня пугать, — шипящим тоном произнесла Радмила. — Я не собираюсь, вести себя так, чтобы мои слуги заподозрили, что у меня с тобой какие-то особые отношения. Какая мне будет польза, если слуги донесут Звениславу, что у меня с тобой шуры-муры? Ты позволяешь вваливаться в мой дом ни свет, ни заря, и требуешь немедленной встречи со мной, когда я ещё сплю. Ещё бы в постель ко мне залез на глазах у слуг.

Воевода сообразил, что он действительно был не прав в своём бесцеремонном поведении.

— Ладно, впредь буду учитывать такие обстоятельства, — согласился Свенельд. — А теперь о деле. Надо чтобы ты сегодня же встретилась со своим Хударом.

— Он не мой, — вскипела княгиня. — Что ты такое говоришь. Я замужняя женщина. В конце концов, я боярыня.

— Надо было об этом помнить, когда ты с ним в постель ложилась, — грубо проговорил Свенельд. — И, между прочим, при живом муже. Послушай, у меня действительно мало времени. Или ты сейчас же перестанешь притворяться и разыгрывать передо мной честную жену, или я сейчас же соберу твоих слуг и расскажу им, чем ты занимаешься с Хударом.

— Не надо, — сразу же изменила свой тон Радмила, поняв, что воевода не шутит. — Говори, что ты от меня хочешь. В конце концов, мы же с тобой договорились друг другу помогать. Ведь так?

— Вот именно, — ухмыльнулся Свенельд. — Надо сделать так, чтобы во всём Киеве стало известно, что через три дня из города выйдет обоз с богатыми товарами. А главное, что в этом обозе будут вести много денег, на которые будут закупать оснастку для снаряжения судов. Обоз следует в Смоленск и пройдёт по лесной дороге той, что пересекает Чащонский лес. Обоз идёт тайно, опасаясь нападения разбойников. О нём мало кто знает, поэтому и охраны будет немного, чтобы не привлекать лишнего внимания. Выйдет караван ранним утром.

Княгиня внимательно выслушала воеводу, и когда он замолчал, сказала:

— Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я рассказала всё, что ты сейчас мне поведал Худару. Ты, что подозреваешь, что это он устраивает нападения на обозы, которые идут из Киева на север?

— Мало ли что может быть, — философски заметил Свенельд. — Иногда и заяц укусить может.

— Я совсем не хочу защищать Худара, — проговорила Радмила, — но поверь мне на слово, а я разбираюсь в мужчинах, Худар вряд ли способен на такое дело. Он больше по женской части разбойник. Куда ему по лесам обозы грабить. У него совсем другая мужская сила.

— Может, оно и так, — согласился воевода, — тебе виднее, но ты всё равно расскажи ему всё, что я сейчас тебе сообщил. Он всё время крутится на базаре, и болтливости ему, я уверен, не занимать. Одно слово — торгаш. Так, что твой рассказ будет известен всему Киеву уже завтра. Все слухи и тайны в городе идут с базара. А нам очень надо, чтобы разбойники узнали об этом обозе.

— Я тебя поняла, — проговорила Радмила. — Только я хочу, чтобы ты больше не заставлял меня выполнять такие поручения.

— А что, ты решила больше не изменять мужу? — удивился Свенельд. — Теперь будешь честная и праведная?

— Это моё личное дело, — возмутилась Радмила. — Тебя это не касается.

— Ой, касается, — ехидно произнёс воевода, — ты даже не представляешь, как меня это касается. Когда жена воеводы, который служит крупным военачальником у Великого Князя Киевского Игоря, путается с его врагами Киева, это меня не может не касаться. А вот, если эта жена да ещё отказывается помогать киевскому воеводе, которого поставили следить, чтобы в Киеве не было измены, то это меня вдвойне касается. Так, что ты или будешь мне помогать, или я вынужден буду тебя вывести на чистую воду. И это относится не только к твоим похотливым похождениям.

— Я Киева не предавала, — твёрдо сказала Радмила. — Моя слабость не имеет ничего общего с предательством.

— А как насчёт измены своему мужу? — сверлящим тоном спросил Свенельд. — Это ты не считаешь предательством по отношению к нему.

— Это не предательство, — уверенно ответила Радмила. — Это моя…ошибка.