Игла смерти

– Сейчас к выходу на Комсомольскую площадь потянутся провожающие, – шепотом оповестил Костя. – Но их поток иссякнуть не успеет – в последний момент к нему присоединятся приехавшие из Новгорода.

– А ты, когда шел с перрона, слышал объявление о прибытии новгородского поезда? – спросил Александр.

– Слышал. Хотя и думал в этот момент о мамаше.

Васильков хотел спросить еще о чем-то, но из репродукторов раздался женский голос:

– Внимание! На второй путь платформы прибывает поезд Великий Новгород – Москва. Будьте осторожны. Повторяю…

Где-то далеко прозвучал паровозный гудок, звякнули вагонные буферы. Прошло минуты две, и тонкая струйка последних провожавших внезапно превратилась в бурный поток. Нутро вокзала вновь заполнилось людьми, топотом и гулом голосов.

Все ненужное и отвлекающее внимание моментально позабылось: расслабленность, посторонние разговоры, стоящие в соседней очереди девушки. Приподняв раскрытый журнал, Костя рыскал взглядом по людскому потоку в поисках «стрекулиста». Конечно же, глупо было надеяться на то, что тот выйдет из вагона и попрется через вокзал в точно таком же виде, в каком его запомнили милиционеры и другие свидетели давнего происшествия. Он постарается максимально изменить внешность: использует другую одежду, подстрижет волосы, наклеит усы с бородой или нацепит на нос очки, а вместо саквояжа прихватит сумку или чемоданчик. Но кое-что преступник изменить не в силах. Высокий рост; худощавую, нескладную фигуру с сутуловатой спиной; пружинящую походку на тощих ногах с острыми коленками. Эти особенности в фигуре Костя и высматривал в проходящих мимо мужчинах.

Первыми торопливо шагали те, кто вечно куда-то спешит и опаздывает. Они бегут, не разбирая дороги, на остановки общественного транспорта, чтобы томиться там вместе со всеми остальными в ожидании автобуса или трамвая. Главное – успеть на остановку первым.

За торопыгами в размеренном темпе шли нормальные пассажиры. Эти, наоборот, не спешили, надеялись уехать не на первом автобусе, а на втором или третьем, ибо не выносили толчеи. К чему тесниться и «обниматься» с потными гражданами в такую-то жару?

– Глянь-ка туда, – указал взглядом Васильков. – Не тот ли?

Следом за стайкой детей под командованием двух мамаш топала компания из трех молодых людей. Один был худой, высокий и… какой-то неестественный, придурковатый. В блатном мире таких называли алямс-трафуля[24].

– Не он, Александр Иванович, – прошептал Костя. – «Стрекулист» постарше.

Васильков кивнул. А про себя отметил: «Трудновато нам пришлось бы без тебя, Костя. Вон их сколько в толпе худых-то – через одного. Откуда после тяжелой войны толстым-то взяться?..»

Поток шел волнами; каждая волна, вероятно, соответствовала очередному опустевшему вагону.

В какой-то момент оба сыщика заметили в толпе коллег – Бойко и Баранца, коим выпало сегодня торчать около железнодорожных путей. «Покинули перрон? Неужели заметили и ведут кого-то похожего на «стрекулиста»? Но где же он?..» – недоумевал Васильков, пока Костя продолжал изучать приезжих.

Майор прошелся взглядом по толпе, но не отыскал ни одного высокого гражданина.

«В чем дело, Олесь?» – посмотрел он на товарища.

Словно услышав вопрос, тот указал взглядом на двигавшееся впереди скопление людей.

Поток проплывал мимо, и Александр с дотошностью таможенника осматривал одного, другого, третьего… Наконец взгляд зацепился за молодого мужчину, старавшегося держаться в самом центре пестрой толпы. Одет он был не по погоде – в длинный плащ, и при ходьбе странно подволакивал ноги.

«Ах вот оно что!» – догадался майор, продолжив наблюдение. Плащ служил прикрытием, а ноги странный субъект подволакивал потому, что они были немного согнуты в коленях. Именно так он решил уменьшить свой рост и не привлекать внимание. И еще его выдавал нервный, рыскающий взгляд. Попутчики в основном смотрели под ноги или в спину впереди идущего человека. Этот же пытался заглянуть далеко вперед, словно торопился узнать свое будущее.

Васильков пихнул локтем напарника, но тот и сам успел опознать «стрекулиста».

– Вижу-вижу, Александр Иванович, – Ким сунул за пояс журнал и подобрался. – Теперь это точно он, хоть и замаскировался…

От того образа, который Константин нарисовал в больничной палате, не осталось и следа. Ну, разве что легкие летние штиблеты да брюки. Вместо пиджака теперь был плащ, а на голове глубоко сидела светлая шляпа.

«Волосы темные средней длины, лицо вытянутое с большим носом, уши немного оттопыренные, голова яйцеобразная на тонкой и длинной шее…» – припомнил Васильков строчки из словесного описания. Да, лицо было вытянутым, но теперь оно изрядно потемнело из-за недельной щетины. Овальная форма головы благодаря светлой шляпе уже не бросалась в глаза. А нос из-за блестевших круглых очков в тонкой проволочной оправе не казался огромным. Саквояж, как и предполагалось, заменил небольшой чемодан – копия того, который нес в левой руке Ефим Баранец.