Игемон

Репрессированных конструкторов использовали при создании артиллерийских систем ещё в начале 30-х годов. Так, к примеру, на заводе № 9 им. Калинина в подмосковной деревне Подлипки в 1933 году было создано Специальное конструкторское бюро ОГПУ. Дело в том, что конструкторы этого завода не смогли отладить автоматику зенитных 20-мм и 37-мм пушек «Рейнметалл», которые изготавливались на заводе № 9 под индексами 2К и 4К. Всего было изготовлено до 200 зенитных автоматов, но качество их оказалось столь низким, что дальнейшее производство пришлось прекратить. Однако замнаркома по вооружению Тухачевский отнёсся к этому достаточно спокойно. Он взамен зенитных автоматов предложил в качестве основного средства ПВО гибрид дивизионной пушки и зенитной, что оказалось явной диверсией. В результате к началу Великой Отечественной войны Красная Армия оказалась без зенитных автоматов.

В 1933 году на заводе № 8 по чертежам СКВ ОГПУ была изготовлена модернизированная пушка 19К, у которой были утолщены щёки казённика и изменён клин затвора. К тому же была введена полуавтоматика, работающая на принципе отката после выстрела.

С приходом в руководство НКВД Берия разработка артиллерийских систем была упорядочена. Приказом наркома внутренних дел Лаврентия Павловича Берия № 00240 от 20 апреля 1938 года в Ленинграде было организованно Главное артиллерийское конструкторское бюро, ставшее позже вторым по величине артиллерийским КБ после ЦАКБ, возглавляемого В.Г. Грабиным.

Основной задачей ОКБ является устранение выявляющихся конструкторских дефектов в морских и береговых артиллерийских системах, изготовленных по чертежам ленинградского завода «Большевик», а также разработка проектов и рабочих чертежей новых артиллерийских систем. ОКБ работает по плану, утверждённому 3-им Главным Управлением Народного комиссариата оборонной промышленности. Место для конструкторского бюро было выбрано в «Крестах».

Бывший заключённый С.И.Фомченко, в октябре 1937 года приговорённый к 10 годам лишения свободы, впоследствии вспоминал:

«…закрытый «воронок» доставляет меня в «Кресты». Где-то в середине дня меня вызвали и через двор повели в столовую, просторное полуподвальное помещение со сводчатыми потолками, уставленное длинными столами. К столам были приставлены стулья, а не скамейки, как приличествовало бы для нашего брата. Но не это меня тогда поразило. Передо мной поставили глубокую эмалированную миску, полную до краёв нарезанными горячими сосисками, политыми томатным соусом. Так в тюрьмах не кормят. Повели в баню, где мылся я в тот раз один, дали чистое бельё и отвели в спальню. Спальня, как и ряд других подобных, размещалась в небольшом одноэтажном здании, у ворот, выходящих на улицу Комсомола. Если бы не тяжёлая тюремная дверь да не решка на окне, то это была типичная комната студенческого общежития. Четыре железные кровати с панцирными сетками по углам, канцелярский столик у окна с видом на внешнюю стену, платяной шкаф у двери. Да ещё поставлена пятая кровать посередине — это для меня. Все застланы аккуратно. Чистое бельё. Никого нет. Соседи мои явились к вечеру. Сразу ужин в той же столовой. Среди них я оказался единственным в телогрейке с номером — костюмы, рубашки, галстуки… Боже мой, куда я попал?..

Столы накрыты белыми скатертями, ужин разносили официанты в белых куртках. Как я узнал позже, это были тоже заключённые-бытовики. У каждого прибора приготовлен небольшой чистый листок бумаги. Соседи мне объяснили, что это для заказа на завтра. Возможности заказа достаточно характеризуются тем, что многие избегали заказывать жареную курицу, чтоб не возиться с костями и не пачкать рук. Всё подавалось в тарелках, а не в алюминиевых мисках, горячее, прямо с плиты».

Кстати, многие историки, работая с архивами и, натыкаясь на редкие документы связанные с ОТБ, иной раз с трудом соображали, что речь идёт о заключённых… Вот, к примеру, заседание коллектива ОТБ в декабре 1939 г., посвящённое годовому отчёту бюро: «Товарищи, программа работ на 1940 год напряжённая, и она требует от нас напряжения сил и максимума энергии на её выполнение. Коллектив наш вполне здоровый и, можно сказать, хорошо спаянный и не боится никаких трудностей, а, следовательно, мы, большевики, партийные и непартийные, должны сказать своё веское слово, что план работы на 1940 год будет честно, высококачественно и досрочно выполнен, к этому, товарищи, призывает нас правительство и сам товарищ Сталин».

Уверен, что многие читатели среднего и старшего возраста часто слышали такие трафаретные речи у себя на работе.

Как видим, к концу 1939 года в ОТБ работало 136 специалистов-зеков. Фамилии всех заключённых установить не удалось, поскольку вся документация, касающаяся ОТБ, засекречена до сих пор. Однако ряд фамилий уже можно назвать. Это Виктор Леонидович Бродский, Эдуард Эдуардович Пап-Мель, Антоний Северинович Точинский, Александр Лазаревич Константинов, Андрей Митрофанович Журавский, Николай Сергеевич Кошляков и Михаил Юрьевич Цирульников.