Игемон

Если бы не царская фамилия, скорее всего, запороли бы провидца или сгноили в глухих монастырях. Но поскольку пророчество касалось царственной особы, суть дела доложили графу Самойлову, генерал-прокурору. Насколько важно было всё, касающееся коронованных особ, следует из того, что граф сам прибыл в Тайную Экспедицию, долго беседовал с провидцем, склоняясь к тому, что перед ним юродивый. Он беседовал с Авелем «на высоких тонах», ударил по лицу, кричал на него:

— Как ты, злая собака, смел писать такие слова на земного бога?

— Меня учил секреты составлять Господь Бог, — бубнил Авель, утирая разбитый нос.

После долгих сомнений решили всё же доложить о предсказателе царице. Екатерине II, услышавшей дату собственной кончины, стало дурно, что, впрочем, в данной ситуации не удивительно. Кому бы при таком известии хорошо стало? Поначалу она «за сие дерзновение и буйственность» хотела казнить монаха, как и предусматривалось законом. Но всё же решила проявить великодушие и указом от 17 марта 1796 года: «Ея Императорское Величество… указать соизволила оного Василия Васильева… посадить в Шлиссельбургскую крепость… А вышесказанные писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной Экспедиции».

В сырых шлиссельбургских казематах пробыл Авель десять месяцев и десять дней. В каземате он узнал потрясшую Россию новость, о которой ему давно было ведомо: 6 ноября 1796 года, в 9 часов утра скоропостижно скончалась Императрица Екатерина II. Скончалась точно в тот день и час, согласно предсказанию вещего монаха.

На трон взошёл Павел Петрович. Как всегда по смене власти менялись и чиновники. Сменился и генерал-прокурор Сената. Этот пост занял князь Куракин. Разбирая в первую очередь особо секретные бумаги, он натолкнулся на пакет, запечатанный личной печатью генерал-прокурора графа Самойлова. Вскрыв этот пакет, Куракин обнаружил в нём ужасным почерком записанные предсказания, от которых у него волосы встали дыбом. Более всего его поразило сбывшееся роковое предсказание о смерти Императрицы.

Хитрый и опытный царедворец князь Куракин хорошо знал склонность Павла Петровича к мистицизму, потому «книгу» сидевшего в каземате пророка он первым делом преподнёс Императору. Немало удивлённый сбывшимся предсказанием Павел, скорый на решения, отдал приказ и 12 декабря 1796 года поразивший воображение монарха, пахнущий плесенью шлиссельбургского каземата предсказатель, предстал пред царственные очи…

Одним из первых, встречавших Авеля, оставил об этом письменное свидетельство не кто иной, как А.П.Ермолов. Да, да, тот самый Ермолов, будущий герой Бородина и грозный усмиритель мятежного Кавказа. Но это потом. А пока… Опальный будущий герой, отсидевший по ложному навету три месяца в Петропавловской крепости, был сослан в Кострому. Там и встретился Алексей Петрович с таинственным монахом. Встреча эта, к счастью, сохранилась не только в памяти Ермолова, но была запечатлена им на бумаге.

«…Проживал в Костроме некто Авель, который был одарён способностью верно предсказывать будущее. Однажды за столом у костромского губернатора Лумпа Авель во всеуслышание предсказал день и ночь кончины Императрицы Екатерины II. Причём, с такой поразительной, как потом оказалось, точностью, что это было похоже на предсказание пророка. В предсказании говорилось, что Императрица узрит своего двойника, пришедшего за ней, что в утренний час и случилось. А двойника Екатерины II видели несколько камер-фрейлин и дворецкий. Вещий Авель объявил, что намерен поговорить с престолонаследником Павлом Петровичем, но был посажен за свою дерзость в крепость…

Возвратившись в Кострому, Авель предсказал день и час кончины нового Императора Павла I. Всё, предсказанное Авелем, буквально сбылось…».

Как уже говорилось, наследник престола Павел I был склонен к мистике и не мог пройти мимо страшного предсказания, сбывшегося с ужасающей точностью. 12 декабря князь А.Б.Куракин объявил коменданту Шлиссельбургской крепости Колюбякину прислать в Петербург арестанта Васильева.

Аудиенция была длительной, но проходила с глазу на глаз, и потому точных свидетельств о содержании беседы не сохранилось. Многие утверждают, что именно тогда Авель со свойственной ему прямотой назвал дату смерти самого Павла и предсказал судьбы Империи на двести лет вперёд. Тогда же, якобы, и появилось знаменитое завещание Павла I. Но Император милостиво отнёсся к Вещему Авелю и даже издал 14 декабря 1796 года Высочайший рескрипт, повелевавший расстригу Адама по его желанию вновь постричь в монахи. Тогда-то он и принимает имя Авель.