Иерусалим

Габриэль Маттс увидал с телеги своего отца, когда они проезжали мимо. Хок Маттс киркой выворачивал камни и складывал из них стену. Когда телеги ехали мимо, он не взглянул на них, а еще старательнее принялся за работу, и некоторые камни были такие тяжелые, что Габриэлю казалось, что отец вот-вот надорвется. Он с такой силой бросал их на ограду, что от них сыпались искры и летела щебенка.

Габриэль правил повозкой, но тут он предоставил лошадей самим себе и не мог оторвать глаз от отца.

Старый Хок Маттс продолжал работать. Он трудился так же упорно, как в те времена, когда у него родился сын и он прилагал все силы на устройство своей земли.

Тоска грызла его сердце, но он поднимал все более крупные камни и кидал их на ограду.

Вскоре после того, как проехал поезд, разразилась гроза с ливнем. Все, бывшие на дороге, спешили укрыться от дождя.

В первую минуту Хок Маттс тоже собрался укрыться, но потом раздумал и остался в поле. Он не решался бросить работу.

Когда наступило время обеда, дочь вышла на крыльцо и позвала его. Хок Маттс не был голоден, но подумал, что ему все-таки не мешало бы перекусить. В конце концов он так и не пошел, боясь хоть на минуту бросить работу.

Его жена поехала провожать сына на станцию. Поздно вечером она вернулась домой одна и пошла к мужу рассказать, что их сын уехал, но Хок Маттс все продолжал выворачивать и таскать камни, ни на минуту не переставая работать и не слушая, что она ему говорит.

Соседи удивлялись, что Хок Маттс работает целый день, не покладая рук. Они выходили посмотреть на него, постояв несколько минут они возвращались и рассказывали: «Он все еще в поле, целый день работает без отдыха».

Наступил вечер, но дневной свет еще не погас, и Хок Маттс продолжал свою работу. Ему казалось, что горе сломит его, если он остановится, поэтому надо продолжать, пока он еще может держаться на ногах.

Жена снова вышла поглядеть на него. Земля была вся изрыта, ограда почти готова, а крестьянин все продолжал выворачивать камни, которые были под силу разве что великану.

То тот, то другой сосед выходили посмотреть, продолжает ли работать Хок Маттс, но никто не заговаривал с ним.

Наконец стало так темно, что ничего не было видно, зато слышно было, как он стучит киркой, и, когда он бросал на ограду камни, от них сыпались искры.

Вдруг кирка выскользнула у него из рук, он нагнулся поднять ее, и сам свалился, как подкошенный. Хок Маттс остался лежать на земле, потому что заснул прежде, чем успел собраться с силами, чтобы подняться.

Вскоре после этого он вошел в дом, ничего не сказал, не подумал даже раздеться, а просто повалился на лавку и заснул, как убитый.

Наконец длинная вереница телег и повозок добралась до станции.

Железнодорожная линия была проведена здесь недавно, и станционные постройки были совсем еще новые. Станция находилась на широкой вырубленной площадке посреди густого, темного леса. Поблизости не было ни деревень, ни полей, ни садов, но станционные здания были роскошно устроены, так как ожидали, что это пустынное и глухое место станет впоследствии крупным железнодорожным узлом.

Вокруг станционного дома разровняли землю, вдоль полотна тянулась широкая вымощенная платформа, а за ней лежала большая площадь, усыпанная щебнем и песком.

На площади уже находилось несколько лавок, фотография и гостиница; все остальное расчищенное место было еще в диком, первозданном виде.

Река Дальэльф протекала и здесь. С громким шумом неслась она из темного леса, образуя целый ряд маленьких пенящихся водопадов. Переселенцы с трудом могли поверить, что это все та же широкая, величественная река, с которой они простились только сегодня утром.

Здесь не открывалось вида на веселую долину, все закрывали собой холмы, поросшие густыми, темными хвойными деревьями.

Когда маленькие дети, сопровождавшие своих родителей в путешествии, вышли из телег и огляделись, им стало страшно, и они начали плакать. До этой минуты дети радовались тому, что едут в Иерусалим, но, прощаясь дома, они горько плакали, а приехав на станцию, пришли в полное отчаяние.

Взрослым предстояла возня с багажом, который надо было сразу же переносить в вагон, и у них не было времени смотреть за детьми. Дети собрались вместе, встали плотной группкой и о чем-то совещались.

Немного спустя старшие взяли младших за руки и пошли со станции назад. Они шли по той же дороге, по которой приехали, через песчаную площадь, по вырубленному лесу, через мост, прямо в густой лес.

Некоторое время спустя одна из женщин, вспомнив о детях, достала корзинку с едой и хотела покормить их.

Она позвала детей, но никто не откликнулся: дети исчезли, и несколько человек отправились отыскивать их.

Мужчины шли по следам, оставленным маленькими ножками на песке, и, войдя в лес, увидели детей.

Дети шли длинной вереницей по двое, один большой и один маленький.

Тогда мужчины пустились бегом, чтобы догнать их.

Дети попробовали было бежать, но маленькие не могли поспеть за старшими, спотыкались и падали.

Дети остановились, они плакали и выглядели несчастными.

— Куда же вы шли? — спросил один из мужчин.