Иероглиф смерти

– Правда? – Таксидермист швырнул окурок в пепельницу, сделанную из головы какой-то огромной ящерицы. – Я об этом ничего не знаю. И что же это за духи?

– В средневековом Китае беззащитные люди лишали себя жизни перед домом тех, кто их обидел. Чтобы потом превратиться в духа и отомстить им.

– Отличный обычай, – одобрил Багиров. – Но, увы, он расходится со здравым смыслом. И с моим личным опытом, кстати, тоже.

Он замолчал, посмотрел сквозь завесу табачного дыма на Марию, а потом спросил:

– И все же – почему вы интересуетесь этим делом?

– Десятого ноября, в годовщину смерти вашей сестры, бывшая однокурсница Эльзы, Ирина Романенко, была найдена мертвой.

– Ирина Романенко?.. – Багиров наморщил широкий лоб. – Кажется, она была подругой Эльзы.

– Да. Это еще не все. Два дня спустя мы нашли тело Татьяны Костриковой.

Рука с сигаретой замерла возле рта Багирова. Он чуть прищурил свои темно-зеленые глаза и уточнил:

– Вы серьезно?

– Абсолютно, – сказала Маша.

– Ну, дела. – Он усмехнулся. – Моя сестренка вернулась с того света, чтобы отомстить своим обидчицам?.. А что, может быть. Это было бы вполне в ее стиле. Одна беда: мертвые не возвращаются.

– Но мстить умеют не только мертвые, но и живые.

И вновь в широком лице Багирова не дрогнул ни один мускул. Он посмотрел Маше в глаза и вдруг отчеканил:

– Я знаю, как закончить этот разговор прямо сейчас.

– И как же?

– У меня есть алиби. Девятого и десятого ноября я был у своей любовницы.

– И вы не выходили из дома?

– Ни разу.

– Чем же вы занимались?

– В основном пил. В промежутках – занимался любовью.

– И ваша подруга может это подтвердить?

– Она пила вместе со мной. Не говоря уже про все остальное.

– Вы можете назвать мне ее имя и адрес?

– Разумеется. Правда, должен предупредить – она замужняя женщина, и муж у нее очень ревнивый. Если вы заявитесь в открытую и начнете при нем расспрашивать мою подружку про нашу связь, ее муж взбесится и прикончит вас обеих.

– А вы не боитесь, что он заявится к вам?

– Нет. Я мало чего боюсь в этой жизни, Мария Александровна. И уж точно не ревнивых мужей.

Маша хотела уточнить, чего же он все-таки боится, но тут из-за стены снова донеслось странное жужжание. И вновь Багиров сделал вид, будто ничего не происходит.

– Что ж… – сказала Мария. – Пожалуй, я услышала все, что хотела. Послушайте, Виктор… – Взгляд Маши смягчился, а на губах заиграла улыбка. – Можно попросить у вас чашку чая и что-нибудь перекусить? Я с обеда ничего не ела.

Багиров пристально посмотрел ей в глаза, а потом вдруг усмехнулся и непонятно проговорил:

– А вы никогда не сдаетесь, верно?

– Не понимаю, о чем вы, – пожала плечами Маша. – Если вам жалко для меня чашки чая…

– Постарайтесь ничего здесь не трогать, – сказал Багиров. – Это в ваших же интересах.

С этими словами он повернулся и прошагал в просторную кухню с плитой и старинным резным буфетом, которую Маша заметила, когда входила в комнату. Едва он скрылся из вида, как Мария быстро поднялась на ноги и подошла к железной двери, из-за которой доносилось жужжание. Взявшись за ручку, Мария плавно опустила ее вниз и легонько потянула дверь на себя. Раздался легкий щелчок, и дверь открылась.

Маша испытала острое чувство дежавю, вот так же несколько дней назад она пробиралась в чулан к сатанистам, только сейчас сердце ее почему-то билось быстрее, чем тогда. Виктор Багиров, при всем его флегматичном спокойствии, казался Марии куда более загадочной и зловещей фигурой, чем парень-автомеханик, вообразивший себя Алистером Кроули.

Маша прислушалась к тому, как Багиров звенит чашками и ложками на кухне, затем распахнула дверь и скользнула внутрь, нашарила рукой выключатель на стене и щелкнула рычажком.

Свет залил огромную комнату, которая на первый взгляд показалась Маше точной копией той, в которой она только что была. Тот же большой рабочий стол, то же обилие чучел животных. На столе стояло чучело белого козленка со склоненной головой. Маша уже собралась развернуться и выскользнуть обратно, но вдруг уловила краем глаза какое-то движение, а вслед за тем услышала легкий жужжащий звук. Она снова взглянула на козленка и застыла с открытым от ужаса ртом. Козленок изменил положение тела, теперь он смотрел прямо на нее, и на мордочке его появилось что-то вроде гневной гримасы.

Снова раздалось жужжание – козленок приподнял ногу, а затем резко пристукнул копытцем по железной крышке стола.

Маша попятилась, и тут задвигались сразу несколько чучел.

Только теперь она разглядела, что это были не просто чучела, а странные симбиозы из мертвой плоти и механизмов – пружин, шестеренок, хромированных суставов, – встроенных прямо в эти неживые тела.